В лесу пахло прелыми листьями, плесенью и грибами. Кроны деревьев тихо шелестели. Вокруг царила такая тишина, что бойцы молчали, боясь ее нарушить. И, только пройдя довольно большой участок леса, один из партизан нарушил молчание.

– Ну вы и наделали делов, братцы! – сказал он с плохо скрываемым восхищением. – Те фрицы, кому уцелеть посчастливилось, на всю оставшуюся жизнь этот мост запомнят.

– Мы и не такое могём! – рассмеялся Дмитрий. – Немчура своих детишек русскими солдатами пугать будет!

Так, за разговорами они добрались до партизанского лагеря, но командира там не было. Пришлось ждать почти до вечера, а время текло невыносимо медленно. Бойцы сидели как на иголках. Ведь их ждали на Большой земле с захваченными документами и докладом об удачно проведённой операции.

Наконец в лагерь пришёл командир. Высокого роста, широкоплечий, длиннолицый и суровый с виду. Живым, внимательным взглядом он окинул гостей и поздоровался с каждым крепким рукопожатием.

– Молодцы, герои! – сказал он громко. – Сейчас поешьте как следует – и спать.

– Командир отряда Сергей Спицын, – представился Петрович. – А вас как величать?

– Командир отряда спецназначения Бугров, – ответил партизан. – Только на «вы» меня больше не называй, Сергей. У нас тут всё по-простому. По-братски, если хотишь!

– Что это значит: «отряд спецназначения»? – выслушав Бугрова, спросил Петрович.

– А то и значит, – улыбнулся тот. – Наш отряд не из местных мужиков состоит, а из бойцов Красной армии. И мы не народные мстители, а боевое диверсионно-разведывательное подразделение армии. Удивительно, почему вам об этом ничего не сказали…

– Наверное, не сочли нужным, – пожал плечами Спицын. – Вот только…

– Ну? Спрашивай, чего тебя тревожит? – подмигнул ему Бугров.

– Раз вы, как и мы, бойцы спецназначения, тогда почему нас послали взрывать мост? Как я понял, вы сюда заброшены давно и именно с этой целью?

– Уже больше полугода по лесам «разбойничаем» и немцам покоя не даём! – расхохотался Бугров. – Много мостов и рельсов повзрывали! Только вот и мы смертные. Потери в живой силе тоже несём… А местных «мстителей» нам принимать запрещено строго-настрого, чтобы, не дай бог, предатель или полицай в наш отряд не просочился.

– Понятно, – кисло улыбнулся Спицын. – Выходит, мы ваше так называемое пополнение?

– В самую точку «зришь», Серёга! – похлопал его по плечу Бугров. – А ты теперь мой первый заместитель. Василий Ребров, что был до тебя, к сожалению, погиб смертью храбрых!

– А мост? – спросил Спицын. – Это что, наше боевое крещение?

– И это тоже, – сделавшись серьёзным, ответил Бугров. – А если точнее, вы выполняли боевое задание уже как подразделение нашего отряда. Мы тем временем рванули другой мост, тот, что выше по реке стоял. По нему на этот берег переправлялись немецкие танки.

– Ну и дела, – Петрович с задумчивым видом почесал подбородок. – Хорошо задумано было. Мы там тра-та-там, а вы здесь… Отрезали отступающим дорогу на глушняк!

– Пусть земля им будет пухом, аминь! – ухмыльнулся Бугров. – Сидели бы дома, фрау своих щупали и не зарабатывали геморрой на земле нашей.

Спицын немного подумал, покосился на обедавших в стороне бойцов и сказал:

– Бумаги у меня… Документы немецкие. Я в них ни рожна не секу, а может…

– Не боись, Серёга, всё на Большую землю спровадим.

– У меня ещё двое тяжёлых.

– И их отправим, не сомневайся.

– У вас что, так хорошо налажена связь?

– Не жалуемся. Даже самолётик иногда в гости залетает.

– На котором мы должны были улететь?

– Нет, который нам продукты, боеприпасы и ещё с десяток людей доставит. А затем он и документы, и раненых увезёт. У тебя их двое, да и у меня пяток эдаких дожидается… Так что отдыхай, зам мой новый. Если есть сомнения относительно того, что мною сказано, в штаб идём. Там я тебе приказ покажу…

* * *

Проснувшись утром, бойцы вышли из шалашей. Лагерь был компактный, ничего лишнего. И партизан было мало, во всяком случае, намного меньше, чем ожидали люди Спицына.

Утро выдалось прохладным и дождливым. Партизаны сидели под навесом из тонких брёвен и ожидали, когда повар приготовит еду. Бойцы осматривали лагерь, топчась в нерешительности на месте.

– Эй, ну чего как неродные? – позвали их партизаны. – Идёмте к нам, вас на довольствие уже поставили!

Партизаны раздвинулись за столом, давая место новичкам.

– А ты, Димок, ко мне садись, – позвал Сумкина заросший пышной бородой партизан. – Вижу, не признал меня, злыдень…

– Юрок… Юрок, ты ли это?

За столом сидел старшина Муравьев, старый знакомый ещё со дня формирования батальона НКВД в 1943-м.

– Где бы ещё встретились, как не здесь? – ухмыльнулся старшина. – Когда мы последний раз виделись, не помнишь?

– В госпитале. Нас тогда в бою немцы крепко раздолбали, и мы…

– Вот именно. Я раньше тебя выписался – и на фронт, а ты…

Дмитрий подсел к столу и стал рассказывать о своей жизни после выписки из госпиталя. Слушали все. Партизанам было интересно повествование бойца, потому что Дмитрий рассказывал увлекательно и с интригой.

– Меня неделей позже выписали, – говорил Сумкин. – А когда я в родную часть засобирался, то, как оказалось, она уже на передовой.

– Когда я в часть вернулся, мы как раз на новые позиции выдвинулись, – согласился Муравьев. – Но повоевать нам там и не пришлось. С фронта вдруг отозвали. – Он замолчал, видимо, побоявшись сболтнуть лишнего. – Одним словом, нам было поручено другое не менее важное задание.

– А я вот в заградительный отряд был распределён, – продолжил Дмитрий. – Вроде как на фронте и вроде как в тылу отсиживаемся.

– Заградотряд? Наслышаны о таком, – с сарказмом высказался кто-то из партизан. – Вы за штрафбатом… В тылу у них сидели.

– Их в бой гонят, – продолжил ещё кто-то, – в мясорубку самую, а вы с пулемётами сзади. Ежели отступать начнут, так очередями… Снова смертью на смерть гоните!

Дмитрий замолчал. Его задели высказывания новых боевых товарищей, с которыми он даже не был как следует знаком. Однако, переборов обиду, Сумкин заставил себя улыбнуться:

– Я тоже про подобное слыхал, не спорю. Но у нас почему-то такое не водилось. Наших штрафников, как баранов, в бой и минные поля мы не гнали.

– Бреши больше, – усомнился кто-то. – Все штрафные батальоны из урок набираются, а ваших штрафников из институтов, что ль, собирали, за пропуски и двойки?

– Нет, наши штрафники от других ничем не отличались, – пожал плечами Дмитрий. – Блатные, в наколках. Ни одной фразы без мата не говорили. Бойцы в окопах, а они сзади на солнышке греются и отсыпаются.

– Вот это ты брешешь! – воскликнули недоверчиво сразу несколько человек. – Ты нас разыгрываешь или…

– Да чтоб у меня язык отсох, если сбрехнул хоть малость! – вспыхнул и залился краской Сумкин. – У наших командиров мозгов, видать, побольше, чем у тех, кто других штрафников в мясорубку гонит. Весь день наши урки отсыпаются, а вот ночью…

– Ночью по бабам в тыл! – рассмеялся кто-то.

– А то как же, – свирепо глянул на партизана Дмитрий. – Вечером они раздевались до трусов, мазали себя грязью от пят до макушки – и