– А что такое «антиубеждения»? – я вроде бы понимала (или думала, что понимала), но все же хотела уточнить.

– Это когда ты говоришь себе «Люди не летают. Не умеют себя лечить. Не умеют быть под водой дольше минуты. Не могут ходить сквозь стены. Не могут жить вечно. Не могут….». Много чего не могут. Это все – антиубеждения, которые на корню рубят все возможное. Один раз поверив в них, будет очень сложно доказать себе обратное. Чтобы такое произошло, нужно чудо. А оно не случается, если ты в него не веришь. Замкнутый круг.

Солнце заползло на край скатерти. Облюбовало край тарелки, кончик ножа и село россыпью искорок на зубчиках вилки. Я зачем-то снова отодвинула вилку в тень. Пусть солнце еще помучается.

Это было странное утро. Человек, рассказывающий о законах и устройстве мира, я, наблюдающая за светом и тенью. Казалось, день застыл. Вместе с людьми и машинами, пешеходами и хот-догами, с теми, кто работал за стеной в здании. Все они будто остановились, задремали, забыли, зачем минутой ранее вообще предпринимали какие-то действия, и медленно остановились. Увязли в сахарной вате бытия.

– Почему, ты думаешь, твоя одежда и часы перемещаются вместе с тобой, а все остальное – нет?

– Я не знаю.

– Подумай.

– Может быть, это как-то связано с убеждениями?

– Напрямую, – подтвердил Дрейк. – С самых детских лет ты носишь одежду. Ты свыклась с ней, не замечаешь ее, просто знаешь, что она всегда на тебе есть. Поэтому реальность не спорит с тобой. Как часто ты раздеваешься? Только когда моешься? А потом снова что-нибудь надеваешь? В твоей голове даже не возникает сомнения, ни на секунду не приходит мысль, что ты можешь вдруг неожиданно остаться голой. Это идет вразрез с укоренившейся мыслью, что человек практически всегда одет.

Я согласно кивнула.

Кофта жалась к телу. Обтягивала его. Касалась рук, плечей, шеи, груди. Поверх тела должна быть ткань. Это привычно – как вторая кожа. Без нее холодно, непривычно и стыдно. Даже в юбке ногам становится слишком просторно. Джинсы надежней – закрывают, защищают (скрывают?). Только на ночь можно почти все с себя снять. Когда никто не видит, только для сна. Или когда с любимым…. Но это уже из другой оперы.

– А твои часы? – Дрейк кивнул в сторону моего запястья. – Сколько лет они у тебя?

Я отчего-то смутилась. Посмотрела на старый, потрескавшийся, некогда лакированный бордовый браслет и покрытый мелкими царапками экран.

– Двенадцать, – тихо ответила я. Перед глазами возник далекий день рождения и бабушка с маленькой, упакованной в бумагу коробочкой. Неужели так долго? И почему я никогда не задумывалась над тем, чтобы их поменять на другие – красивые и модные? Наверное, все-таки потому, что это – бабушкин подарок. Да и работают. Зачем менять?

– Ты снимаешь их на ночь?

От обилия интимных (на мой взгляд) вопросов делалось душно и жарко. Хотелось пить.

– Нет, не снимаю. Только когда моюсь. Да и то они воду держат.

– Все верно, – кивнул Дрейк. – То есть твои часы – это еще одна часть тебя, которая постоянно присутствует. Из осознанного знания о том, что «часы есть всегда», оно перешло в глубины неосознанного. Когда для того, чтобы «знать», уже не нужно «помнить». Понимаешь?

Я переварила услышанное.

– Теоретически да.

– Именно поэтому твоя одежда и часы остаются при перемещениях. Но все остальное пропадает. Для того, чтобы изменить ситуацию, тебе нужно внедрить в голову новое знание – «Я умею переносить предметы». Любые зажатые в руках предметы. Или те, что есть на теле. То есть «У меня есть такая способность». Или «умение». Выбери любое понравившееся слово. Когда ты убедишь в этом не только свою сознательную часть, но и подсознательную, тогда научишься это делать.

– Вот так просто? – спросила я.

И Дрейк в первый раз рассмеялся. Почему-то его улыбка меня заворожила. Такая же редкая, как четырехлистный клеверный лепесток. Или конец радуги со стоящим на нем горшочком с золотом. Ненадолго сверкнули ровные белые зубы. Потом он снова стал серьезным.

– Просто – это неверное слово. Научиться сложно. Очень. Замена укоренившихся убеждений сознания – один из самых сложных для человека процессов. Я не зря начал разговор именно с этой темы. Тебе потребуется пробраться туда, где храниться вековой склад летописи всего того, во что ты когда-либо верила, и добавить туда еще один новый листочек пергамента со словами «Я могу вот то-то». И только тогда ты увидишь иной результат. Когда все сделаешь правильно.

Дрейк разлил по кружкам кофе. Тот все еще дымился. Странно. Мне казалось, что прошло уже несколько часов, но кофе почему-то не остывал. Хороший термос?

Я поблагодарила, подняла кружку и сделала глоток. Местной ароматной «арабике» следовало отдать должное.

Увидев, что Дрейк взял один из круассанов, я тут же последовала его примеру и положила один себе на блюдце. Греховно-вкусные, свежие, с тысячей мягких прослоечек внутри и хрустящим, идеально пропеченным верхом…. Как отказаться? Вот если бы это был последний, а так еще целых пять….

– В этом и будет состоять твой тест, Бернарда, – спокойно сказал Дрейк, разрезав круассан пополам и намазав одну половинку маслом. – Научись переносить с собой предметы, тогда мы будем разговаривать дальше.

Что ж, задача была ясна. И, по-видимому, трудно выполнима. Ведь пыталась же я раньше таскать монетки? И куда только девались. А сумка?

Мда-а-а-а. Неудачный опыт имелся. Теперь во что бы то ни стало нужно было это изменить, благо Дрейк считал, что такое возможно, и даже объяснил как.

– Сколько у меня времени?

Солнечный зайчик взобрался Дрейку на плечо и оттуда подмигнул.

– Я не буду торопить. Но и слишком долго ждать не хочу. У тебя есть неделя. Начиная с завтрашнего дня.

Ладони нервно затеребили подол скатерти. Неделя. Много или мало?

Хватит, чтобы научиться или нет? И достаточно ли будет тех объяснений, что мне дали? Ведь новых не найти – придется опираться на полученные знания.

– Чтобы проносить с собой вещи, мне просто нужно поверить, что я это умею?

Дрейк сделал глоток и поставил чашку на стол. Сложил на ремне руки.

– Не просто поверить. Тебе нужно это «знать».

– А в чем разница между верить и знать?

– Ты веришь, что стена твердая?

– Да.

– Ты знаешь это?

– Да.

– То есть в этом случае тебе не требуется «проверять», чтобы знать, что она твердая. Не требуется даже верить. Железобетонное знание перекрывает сомнения. Вот и в случае с новой способностью, нужно научить себя «знать» это. А не просто «верить» в это.

Теперь разница становилась более или менее понятной.

– Есть вещи, про которые ты можешь говорить «Я верю в это». Но верю, не означает «я знаю, что так и есть».