– Нет… Ты вообще в стороне остаешься. К нему я пойду. Может быть, еще Сохно возьму для устрашения… Для того, кто не знает, насколько Толя добрый, он кажется страшным…

Подошли Кордебалет с Сохно. Мы сели в машину и еще раз сверили варианты, уже в четыре головы. И выходило, что вербовка противника может оказать нам незаменимую услугу. По крайней мере тогда под плотным присмотром окажется Аркадий Ильич.

– Жалко, что Шторм к Бислану не вхож… – посетовал Сохно. – Не то Бислана взяли бы уже сегодня… Может, там еще «паленая» водка осталась…

– Ее всю Аркадий Ильич на поминки увезет… – сказал я.

– С поминок до кладбища недалеко… – согласился Кордебалет.

МАКСИМ ЮРЬЕВИЧ ШТОРМ,

старший следователь по особо важным делам

Об убийстве старшего лейтенанта Савелова поговорили только мельком, потому что имелась другая, более интересная тема. Прокурор области просто майским кустом на фоне осеннего пейзажа за окном расцвел, когда я рассказал ему в подробностях план по жесткой блокировке кладбища. Я даже план-карту перед ним на весь стол разложил, и показал, кто и где будет скрываться, кто и откуда будет наблюдать, кто и какие проходы будет блокировать…

– Одобряю… – стукнул он кулаком по столу, словно сурово пригрозил отставному подполковнику Русинову. Я, правда, не понял, при чем здесь стол. – Качественно проработано…

Меня самого, честно говоря, смущал тот факт, что план-карта кладбища выпускалась два года назад. За это время в полуторамиллионном городе жителей поубавилось значительно, следовательно, появились на кладбище целые новые кварталы, и не все условные обозначения соответствуют моменту действительности. Но расстраивать Игоря Степановича такими мелочами мне не хотелось… Менты на месте, как обговаривалось, сориентируются…

– Ты сам там будешь? – поинтересовался прокурор.

– Обязательно, Игорь Степанович… Я даже на поминки приглашение получил… Вернее, выпросил приглашение, чтобы присутствовать до конца всей процедуры. Неизвестно, когда этот Русинов может пожаловать и что он еще может натворить…

– Проследи, чтобы все нормально прошло, – предупредил прокурор. – И сам осторожнее будь… Бронежилет бы надел…

– Я его под рубашку поддену. У меня есть бронежилет скрытого ношения. Под одеждой его вообще не видно…

* * *

Не знаю откуда, но ко мне пришло чувство близости благополучного окончания дела…

Такое порой случается со мной. Может быть, это предчувствие работает, может быть, подсознание подсказывает, что все варианты продолжения дела для его фигурантов исчерпаны, и все вскоре закончится само собой, логически, и не стоит тратить нервные клетки на переживания, не стоит ломать голову над новыми путями поиска. В любом случае – или отставной подполковник появится на кладбище, и это для него кончится плохо, или чеченцы заманят его в ловушку другим способом. Меня, конечно, больше устроил бы второй вариант, поскольку он более скоротечный и более кардинальный.

Пришли спокойствие и уверенность…

Я взялся снова перечитывать материалы «дела» по факту убийства старшего лейтенанта Савелова и опять задержался на моменте, который заинтересовал меня накануне. Очень любопытный момент. Вот ведь как случается, на каком пустяке люди прокалываются… И этим обстоятельством следует воспользоваться, только не сейчас, а позже, когда необходимость возникнет…

Размышления мои прервал звонок дежурного снизу. Пришли двое, спрашивают меня. Желают поговорить по какому-то важному делу.

– Пропусти… – сказал я. – Запиши их в журнал и пропусти…

Обычно я так сразу никого к себе не приглашаю. Сначала узнаю, кто и по какому делу пожаловал. Но тут благодушие мое и расслабление были так велики, что я даже о вчерашнем покушении не вспомнил. Да и что о нем вспоминать, если вопрос с покушением решен…

В дверь постучали.

– Входите…

Я давно научился определять по первому шагу, пересекающему порог, что за люди ко мне пожаловали и в каком ключе с ними следует разговаривать. Чаще случается, что этот порог переступают неуверенно. Эти, напротив, вошли даже более уверенно, чем обычно я вхожу. Словно хозяева. Если не кабинета, то положения. И взгляды их подтверждали мое мнение. Отчего-то стало беспокойно, и я вспомнил капитана Поваляева. Не с его ли подачи пожаловали неведомые гости? С Конторой шутки плохи, и они всегда знают, как и чем «прижать» человека, которому служба не позволяет быть безгрешным.

– Вы ко мне? – все же спросил я.

– Старший советник юстиции Шторм? Так я полагаю… – сказал тот, что вошел первым.

Жесткий по внешности человек с лицом аккуратиста и педанта.

– Он это… – сказал второй и сел, не дожидаясь разрешения.

А этот больше на какого-то бомжа похож. До черноты загорелая физиономия изрезана светлыми морщинками и основательно то ли помята, то ли обветрена.

– Что вы хотите? – спросил я, чувствуя, как нарастает беспокойство.

– Так вы – Шторм? – переспросил первый.

– Да, это я…

Только после этого и первый сел и вытащил из кармана удостоверение. Совсем не то удостоверение, которое я думал увидеть, и не знаю уж, что хуже…

– Мы из Интерпола, Максим Юрьевич, по вашу душу… Я полковник Согрин, это мой коллега подполковник Сохно.

– По душу ходят не люди, а черти… – ответил я не слишком приветливо. С Интерполом мне дела иметь не приходилось ни разу, за исключением того, что порой попадали на глаза их сводки по розыску.

– Вот-вот, мы типа того… – согласился Сохно и так радостно вдруг заулыбался, что у меня глаз начал нервно подергиваться, и я вынужденно почесал его пальцами, чтобы не подумали, будто я им подмигиваю. – Особенно я, смею вас уверить…

– Чем могу быть полезен? – все же спросил я со слабой надеждой, что они прибыли с какой-то особой просьбой, и эта просьба никак не связана с текущими событиями.

– Да что ж тут непонятного… Вербовать мы вас пришли… – сказал вдруг Сохно, как с места в галоп взял. – А что, плохо, думаете, на Интерпол работать?

Я слегка опешил от такого метода вербовки и основательно, признаюсь, растерялся. Но полковник Согрин вытащил из внутреннего кармана своей куртки целую стопку тонких, слегка синеватых листов, в которых сразу определялась бумага для факса, и выложил передо мной на столе.

– Познакомьтесь, пожалуйста, вот с этими документами… Конечно, это не совсем еще документы… Документами они станут только тогда, когда к ним будет приложен диск с записью, тем не менее вы должны понимать, что, имея это, мы имеем и диск…

Я посмотрел только мельком несколько первых страниц. Узнать, что это такое, труда не представляло. Это крах и полный провал. Стена, показалось, на плечи рухнула, и кровь к голове горячей волной прилила. И руки задрожали так, что я вынужден был их за стол спрятать. Стыдно, что так испугался, но поделать с собой ничего не мог.