Потом мы с Рамзесом отплыли на "Мемноне". Во время путешествия на юг мы репетировали роли, о которых договорились. Я превратился в неуклюжего простодушного шута, а Рамзес стал моим неопрятным сторожем. Он подвел меня к концу пастушьего посоха. Моя речь была искажена, а походка спотыкающейся и неуравновешенной. Мы купили наши костюмы у двух нищих у ворот Порт-Гитиона. Один из моих слуг вел переговоры о покупке, так что они не были связаны с нами. Однако они были действительно оборванными, грязными и зловонными. К счастью, нам не пришлось надевать их, пока мы не увидели египетское побережье.

Мы на Мемноне парили на горизонте, пока не наступила ночь, а затем снова побежали в темноте на юг, пока не смогли разглядеть очертания земли. Когда это случилось, мы спустили на воду маленькую фелюгу, которую несли как палубный груз на борту "Мемнона". Наконец мы попрощались с экипажем и они отправились обратно на спартанский остров Лакедемон, а мы вдвоем, одетые в лохмотья, поплыли на фелюге в Вади Тумилат, одно из самых незначительных устьев могучей реки Нил.

Когда рассвело, мы были уже в четырех или пяти лигах вверх по реке, всего лишь одно из десятков небольших судов, которые толпились в египетских водах. Однако течение реки было против нас, и поэтому прошло еще много утомительных дней, прежде чем мы достигли золотого города Луксора. К этому времени наша взъерошенная и небритая внешность была уже вполне подлинной, а не просто выдуманной, так что, когда Рамзес повел меня с моим посохом, кивнув головой, закатив глаза и шаркая ногами, в винную лавку Венега, этот достойный не узнал ни одного из нас и попытался прогнать обратно тем же путем, каким мы пришли. Когда нам наконец удалось убедить его в нашей истинной сущности, Венег сначала удивился, а потом обрадовался. Мы просидели почти всю первую ночь, обсуждая возможное и вероятное местонахождение принцессы Серрены и пробуя товары винной лавки, что было заслугой хорошего вкуса нашего хозяина. В то же время я воспользовался возможностью спрятать под грудой кувшинов в погребе под винной лавкой подарок, который я привез от царицы Техути, чтобы при первой же возможности вручить его ее дочери Серрене.

Рассмотрев все другие варианты, мы в конце концов пришли к выводу, что Серрена, скорее всего, была гостьей ужасного Дуга. В последний раз ее видели в его компании, когда она шествовала по улицам Луксора. Конечно, всегда существовала вероятность, что Аттерик и его приспешники хотели, чтобы мы поверили именно в это , в то время как они держали ее где-то еще в одной из многочисленных тюрем, возникших с тех пор, как Аттерик взошел на трон фараона. Однако велика была вероятность, что Аттерик благоволил Вратам мучений и скорби для своих самых знаменитых гостей, хотя бы из-за привлекательности этого имени. Я был единственным из нашей компании, кому посчастливилось войти в эти целебные помещения. Таким образом, мне было поручено составить карту внутренних интерьеров по памяти.

Зрение у меня тоже очень острое. Всегда при хорошем освещении я могу без труда распознать черты лица любого человека на расстоянии до лиги, которое человек может пройти за час. Таким образом, мне было поручено следить за домом Дуга в течение дня с окружающих вершин холмов. По правде говоря, именно эту задачу я и выбрал для себя. Я страстно желал хотя бы мельком увидеть божественную женщину, которую я так нежно любил, хотя бы для того, чтобы укрепить свою решимость вырвать ее из когтей этих мерзких тварей, Аттерика и Дуга.

Через своих друзей Венег смог снабдить меня стадом из дюжины или около того грязных черных овец. Каждое утро, размахивая пастушьим посохом, я гнал этих животных на холмы, возвышавшиеся над дорогой между Луксором и тюрьмой. С этого наблюдательного пункта я проводил большую часть дневного времени, наблюдая за своими овцами и, тайком, за всем движением, которое проходило по дороге. Вскоре я заметил, что почти все пассажиры, доставленные в тюрьму, ехали в один конец. Они никогда не возвращались из Врат мучений и горя. В этом отношении я мог считать себя чрезвычайно удачливым исключением.

Конечно, Рамзес хотел сопровождать меня в этих ежедневных экспедициях. Но я удержал его, задав два простых вопроса: "Видел ли ты когда-нибудь пару пастухов, охраняющих одно стадо из дюжины овец? А если бы ты когда-нибудь это увидел, разве ты не был бы немного подозрительным?’

Он в отчаянии всплеснул руками. ‘Каково это - всегда быть правым, Таита?’

- Поначалу странно, но со временем привыкаешь, - заверил я его.

На двадцатый день моего бдения я прогнал свою паству через Южные Ворота города, как только стража открыла их, а это было на рассвете. К этому времени я уже был им знаком, и они махнули мне рукой, едва взглянув. Мой кудрявый баран знал дорогу в горы и вывел нас из городских кварталов. Жители Луксора обычно избегали этой дороги, считая ее дурной приметой, ибо знали, куда она ведет. Мы с моим стадом шли по холмам, пока не достигли первого крутого поворота, окруженного с обеих сторон густым лесом. Нас почти не предупредили - только стук копыт и грохот колес, обтянутых бронзой, прежде чем колонна из пяти колесниц выехала на нас из-за поворота. Они направлялись в противоположную от нас сторону, обратно к городу Луксору. Ведущая повозка наскочила на мою овцу галопом, сломав шею моему барану и убив его на месте, но также раздробив передние ноги одной из моих овец. Бедное животное лежало на земле и жалобно блеяло. Я очень полюбил свою маленькую стаю и побежал вперед, чтобы выразить протест и дать полную волю своему негодованию.

Однако возница ведущей колесницы проклинал меня и моих "грязных животных" и лежал около нее со своим сыромятным хлыстом. Когда я появился, он откинул капюшон своей черной мантии на плечи, открывая отвратительные черты лица Дуга ужасного. Он не узнал меня с моей неряшливой бородой и длинными спутанными волосами, в моем грязном и изодранном одеянии, но чтобы быть уверенным, я отвернулся от него и принялся вытаскивать тушу моего барана с дороги и расправляться с раненой овцой камнем, который подобрал с обочины. Как только дорога очистилась, Дуг проехал мимо своей колесницы, еще раз хлестнув меня кнутом по полуобнаженной спине. Я жалобно заскулил, когда мимо меня промчалась вторая колесница. Но потом я уставился на пассажира в третьей колеснице,