Глава 25

Раевский

– Ну что ты на меня косишься? – взревела ба Марта и села на больничной кровати. – И веники свои носишь и носишь! В глаза смотришь, будто убить хочешь!

– С чего ты взяла, милая? – растянул губы в улыбке. – Как здоровье? Как себя чувствуешь?

– Было лучше, пока ты не пришел. Денис, скажи, что случилось? – бабушка поправила свою идеальную даже в больнице прическу и нахмурилась, медленно отводя взгляд.

Она нутром чувствовала, что не всё в порядке. А я видел собственными глазами, как она изводит себя мыслями и догадками. И даже кайфовал от этого. Она ждала разговора, а я устал из всех выбивать эту ебучую правду. Заколебался!

Жестоко? Возможно. Но зато действенно. Именно поэтому я смотрел в её бесцветные глаза и выжидал. Но бабулечка моя была крепким орешком, чем только продлевала себе пытку. Но дело барское. Если хочет видеть мою минорную морду каждый день, то так тому и быть.

Я встал, собрал свои вещи и молча направился к выходу, надеясь, что она осмелится сказать правду хотя бы в спину. Лупить в спину у неё хватило смелости, а как насчёт правды? Но нет… Тишина. Молчит? Ну и я молча вышел из палаты.

Бросил взгляд на часы и сел в машину. Полученная от Кондры информация ну никак не укладывалась у меня в голове. Все было в сумбуре. Бабка точно виновата, осталось только понять, в чём именно. А вот с Лилей… Тут был большой вопрос.

Сёстры разъехались около пяти лет назад. Адель с сыном осталась в городе, а Надя забрала свою горе-сестру и вернулась к морю. Они осели в небольшом туристическом городке и попытались начать жить заново. Надежда устроилась в ресторан, а потом и Лилю пристроила в официанты. Собственно, именно к ним я и направлялся. Ночке не стал говорить, потому что нет ценнее информатора, чем тот, что застигнут врасплох.

Дорога была полупустая, поэтому долетел я всего за два часа. Проехал мимо домика, который снимали сёстры, обошёл территорию, чтобы убедиться, что никого нет, и направился прямиком в ресторан. Заведение пряталось в густых зарослях винограда и больше напоминало дом сказочного эльфа, во всяком случае, снаружи.

– Девочки, ну где ваша дисциплина? – высокая коротко стриженная блондинка размахивала руками перед ровным строем официантов, а когда заметила их оживление и красноречивые взгляды в мою сторону, обернулась и застыла.

Я смотрел в знакомые карие глаза, вокруг которых уже собралась предательская паутина морщинок. Наденька… У нас с ней всегда были тёплые отношения. Они не просто были родственниками Ады, они стали и моей семьёй.

Вот и сейчас Надя силилась, чтобы не разрыдаться, отчего её нос мгновенно покраснел, а тонкие губы задрожали.

– Здравствуй, Надюш, – я подошёл и без предупреждения обнял её, чувствуя, как она с силой толкается, пытаясь сделать мне больно. Её кулачки врезались мне в грудь, а когда стиснул крепче, то Надя стала впиваться ногтями. Ей словно становилось легче. Вымещала злость, досаду, горький привкус предательства, но не отталкивала, потому что всё прекрасно понимала.

– Денис… – выдохнула она и обмякла. Её руки в чисто материнском жесте обвили мою шею, а кожу ошпарили выкатившиеся предательские слёзы. – Вернулся.

– Вернулся, мать, вернулся, – я чуть отклонился, чтобы поближе рассмотреть свою Надю, с которой было связано так много воспоминаний.

Она всегда была рассудительной, сильной и спокойной, в отличие от взбалмошной Лильки. Не было ни одной проблемы, с которой бы она не могла справиться. Чёрт… Как же бежит время! Где та пышная сочная Наденька, таскающая с работы румяные расстегаи с рыбой? Где её толстая коса цвета воронова крыла? Где румяные яблочки щёк? Вместо неё передо мной стояла женщина с короткой стрижкой, пытающаяся молодиться светлой платиной волос. Но красота осталась с ней. Такая тонкая, гармоничная и спокойная.

– Где же ты был? – женщина собралась и одним взглядом убрала обслуживающий персонал по местам. Она больше не рисковала смотреть в глаза, понимая, что вопросы задавать имеет право не только она. – Кофе?

– Признаться, я думал, что ты поваром работаешь. Уж очень рассчитывал на твою стряпню, – я не разжимал её пальцев и в чисто киношном жесте провернул вокруг оси, чтобы рассмотреть получше.

– Пироги печём по моему рецепту, – она тихо посмеялась и снова прижалась к моей груди. – Идём на свежий воздух. Туристы все на пляже, и у нас есть пара часов.

– А пирог?

– Катя! Два кофе и пироги принеси нам! – крикнула она официантке, утягивая меня мимо открытой террасы во внутренний дворик ресторана. На небольшом пространстве уже пыхтели мангальщики, очищая свой инструмент перед тяжёлым трудовым днём. Дальше, на летней кухне, вовсю уже готовились к наплыву посетителей – рубили мясо и насыщали густой морской воздух стойким ароматом кавказских специй для шашлыка.

– Я уже слишком старая для повара. Не могу стоять весь день на ногах, а контролировать работу лентяев можно и сидя, – она улыбнулась и указала мне на небольшой столик под зонтиком в глубине сада. Надя закурила тонкую сигаретку, поставила в центр пепельницу и вскользь осмотрела меня, стараясь не сталкиваться взглядами. – А вот ты все не меняешься. Молод, красив и пышешь силой.

– Можешь не подбирать слова. Я всё знаю.

– Ну, глуп человек, который думает, что знает всё, – нервно усмехнулась она и потянулась за телефоном, наверняка, чтобы написать Адель. Надя держалась, понимая, что очень велик риск, что я беру её на понт.

– А я двадцать лет глупцом был. Учился, существовал, пахал как проклятый… А вы, женщины мои дорогие, молча растили моего сына, – я оттолкнул телефон, чтобы прекратить её мучения. – Надя, я знаю всё.

– Тогда зачем же ты ко мне приехал? – и тут она вскинула глаза, полные слёз, в которых сверкала ярость, распаляемая сожалением и болью. – Я-то тебе чем помогу?

– А вот интересная ситуация выходит, Наденька. Вы как бы все ни при чем. Все молчали, делали вид, что так и должно быть. Но никто! Никто из вас, взрослых, умных баб не додумался позвонить мне! Никто!

– Ты мне тут концерты не закатывай. Эти адвокатские штучки на меня не действуют, Раевский. Твоя бабка выписала мне волчий билет, с которым меня до сих пор не берут никуда в родном городе! Меня списали и вычеркнули только для того, чтобы я не стала опорой для сестры, – она затягивалась и выпускала густые тучи дыма, нервно дёргая верхней губой. – Что я могла сделать? Одна в депрессии, вторая в ломке. Знаешь сколько я