Побросав ло́мовые причиндалы в рюкзак, повесила его на грудь. Схватилась за рукояти люка, хэкнула, рванув тяжеленный диск, вытянула его из окантовки колодца. Натужно хрипя, сдвинула в сторону. Поспешно опустила в круглую дыру ноги, затем начала вводить в него тело.

Удерживая себя на локтях, покрутила головой, будто осматриваясь, не видит ли кто… прижала локти к бокам и…

ПРОВАЛИЛАСЬ.

Шмякнулась на черепичную крышу и неудержимо заскользила по крутому гофрированному скату, пытаясь вцепиться скрюченными пальцами в плотно пригнанные друг к дружке красные металлические пластины.

Ногти с треском ломались, пальцы срывались; шипя и рыча от боли и страха, она слетела к самому краю и перевалилась через него… Но зацепилась-таки за оцинкованный жёлоб водостока крюками ладоней, побелевших от натуги.

Шваркнувшись грудью, животом и бёдрами о кирпичную стену, зависла в воздухе, судорожно болтая ногами, удивительно при этом напоминая казнённую через повешение.

Не желая так позорно выглядеть, сипя от натуги, подтянулась, выложила на кромку груди, перебросила одну ногу, утвердила колено, затем вытащила на крышу всё тело… Лёжа на боку и обуздывая ураган дыхания, бросила взгляд вниз.

Чуть наискосок, на противоположной стороне широкой улицы, меж двух стандартных коттеджей располагался приземистый одноэтажный павильон, над входом в который чернели буквы, складывающиеся в название: «Лавка Древностей». Ниже вывески бегущая по узкой ленте информационного табло строка дополнительно сообщала «Мы ждём вас от заката до рассвета!», из чего становилось ясно – в этом заведении предпочитают крутить дела с кончеными витофобами, а те, как известно, реальными ночами вообще не вылезают из виртуала.

Окно, прорезанное в крыше, она вышибла ногой. Не обращая внимания на осколки, рвущие колготки и режущие голые руки, нырнула внутрь, погружаясь в ленивые волны томной музыки.

Проникнув в мансарду, тут же наткнулась на обитателя дома. Похожий на помесь морской свинки с майским жуком толстенький подросток развалился в кресле перед экраном домашнего кинотеатра. Приспустив шаровары, риббер вывалил оба члена и мастурбировал средними конечностями, одновременно хрустя попкорном, который запихивал в пасть верхними.

Ориентация у паренька явно была сложная, неоднозначная. Экран демонстрировал ему контрабандную порнуху. Все участники разнузданной оргии были ЛЮДЬМИ. Парочка мраморных догов, шетлендский пони, тонкорунная овечка и белоснежная козочка не в счёт.

Крохотные глазки хомофила выпучились на свалившуюся с потолка самку ЧЕЛОВЕКА. Треугольные ушки встали торчком, синий язык повис ниже подбородка, забрызгав слюнной пеной рубаху. Такая великолепная сексапильная женщина наверняка приходила к жирняю-извращенцу в эротических снах, но её визит наяву, в дожде осколков, под звон вышибленного окна собственной комнаты, никак не вписывался в фантазии риббера… Она убила его мгновенно, вогнав пулю «беретты» в средний глаз на лбу.

Выстрел вырвал заднюю стенку черепа, мозги разлетелись по всей мансарде. Жёлто-зелёные брызги и разводы превратили скошенные стены и наклонный потолок в шедевр абстракционистской живописи. Злобно хохотнув, незваная гостья пересекла комнату, ударом ноги распахнула дверь и выскочила на лестничную площадку.

Ссыпавшись по лестнице, она попала в коридор верхнего этажа, увешанный семейными голографиями в рамках. Толпы синюшно-бирюзовых жукосвинок радостно щерились в объективы сканеров, делая ихний «чи-из»…

Вывернув из-за угла, нос к носу столкнулась со вторым обитателем. Пузатый лысый старикан закляк на месте, пригвождённый внезапностью столкновения. Выпучил зенки, встопорщил ухи, удивительно напоминая внука или кем там ему приходился мансардный вьюнош, превращённый в живописный шедевр. Дедуля-жиропас растянул было губени ротового отверстия, намереваясь выразить возмущение вторжением, но женщина-человек рукоятью пистолета раскромсала толстые валики плоти и вогнала ему в глотку зубы вместе с раздвоенным языком. Выражаться стало нечем.

Переступив тело, с глухим стуком рухнувшее на деревянный пол, она устремилась дальше, молниеносно проскочив четыре этажа. Ей было явно некогда базарить с кем бы то ни было. Она так рьяно торопилась, словно заключила пари или выполняла клятвенное обещание. Не повезло самцам, на свою беду попавшимся ей навстречу в столь напряжённый период, ох, не повезло… Старуха попалась ей на лестнице, ведущей вниз с галереи, опоясавшей высоченную бельэтажную гостиную.

С шестилапой бабкой она разминулась, вспрыгнув на перила; скрипя подошвами по костяной полосе, скользнула ниже, соскочила обратно и мгновенно оказалась за спиною оторопевшей толстухи. Легонько стукнула по складчатому затылку ребром ладони. Придержав обмякшую тушу, уложила её на ступеньки.

Видимо, жизни тех, у кого между ног имелись щели, а не отростки, она без нужды не кончала. В конкретном случае, вполне возможно, на беду старухе. Мёртвая бабуля не вернулась бы в сознание этого тела, обречённое обнаружить в доме два трупа…

Чтобы выйти на улицу, пришлось взламывать замок. Ключи искать было некогда, а выход оказался запертым изнутри. Впрочем, одолеть простенький магнитный «дхукк» ничего не стоило. Секундное дело для способной ломать на уровне профессионалки, в своё время взламывавшей сейфы кантональных банков.

Спринтерская пробежка к витрине лавки через голую, лишённую растительности улицу, залитую резким сиреневым светом восходящего солнца…

«У-уф-ф-ф-ф!» – шумно перевела она дух, затормозив перед входом. Толкая вбок тяжёлую металлопластиковую дверь и переступая порог под хрустальный звон колокольчика, за цепочку вытащила из кармана шортиков стальной кругляш.

Откинула крышку, глянула на циферблат «Молнии». Краешки бледно-розовых губ искривились в торжествующей ухмылочке. Секундная стрелка прямо на глазах пробежала последние четыре деления и миновала «римскую» XII, на которой уже стояла минутная. Часовая давно застыла на VIII.

Дверь плавно закрылась сама, толкаемая пневматикой. Колокольчик звякнул ещё раз. Старинные настенные часы солидно бамкали, отсчитывая восемь ударов. Пахло в магазине антиквариата пылью времён и грязью сокровенных тайн ушедших поколений. Полки были заполнены странными вещами, назначение многих из которых поставило бы в тупик многих ныне живущих.

«Вот и я. Как бы», – прохрипела растрёпанная, ободранная, исцарапанная женщина, устало привалившись к массивному прилавку. И скороговоркой назвала длиннейший ряд цифр – оговоренный код. Типа пароль, по которому её тут опознают.

«Минус квадратный корень ста одиннадцати», – людским голосом прозвучал оговоренный отзыв. Луноликая женщина подняла измученные, посиневшие от усталости глаза, присмотрелась к аборигенке и чуть заметно вздрогнула.

В ожидании курьера радушная рибберша из лучших побуждений напялила личину человеческой женщины, но ЛУЧШЕ бы она этого не делала. У антикварши, неискушённой в физиогномистике особей чуждой расы, был фейс прожжённой уличной проститутки, вроде юной, но уже конченой.