Ага. С такого не просто икать начнешь – описаешься. Если не хуже.

– Закончила? – Мой судорожный кивок в ответ и ступор с широко распахнутыми глазами. – Отвисни. В общем, ты все правильно поняла. Когда это закончится?

– Я не знаю, – прошептав еле слышно, поняла, что влипла, и весьма серьезно. – Лекарь сказал, что когда прощу.

– Какой лекарь? – искреннее недоумение, и мне тут же приходится объяснять, что мужу тоже прилетело. – Тошнит??? Демона???

– Да, – смущенно отведя взгляд, попыталась внести креативное предложение: – А вы плащик пока поносите… Вам пойдет.

– Уже. – Высокомерный фырк, и император задумчиво забарабанил когтями по столешнице, а я только сейчас поняла, что на его плечах действительно видны пряжки плаща.

Странно, вообще-то он в рубашке.

– Она тоже порвана. – Кивок на мой красноречивый взгляд и решительное: – В общем, так. Жду в гости. Вместе с дочерью. Думаю, на следующий день после бала будет самое то. – Даже не обратив внимания на мой шокированный взгляд, демон вопросительно кивнул. – О бале в курсе?

– Нет.

– Да? Хм… Ладно, муженька допросишь. Но ты меня поняла, да?

– Ага…

Скиснув так, что это стало видно, даже не пыталась скрыть, как шепчет еж-интуитивист: «Хрянова»…

И почему я с ним согласна?

– Так, Андревна, а ну отставить! – Резко нахмурившись, император только что кулаком по столу не стукнул. – Не съем я тебя. И даже не понадкусаю. Будем проклятие разбирать и снимать. Заодно в права наследования вступать будете. И да, под моим четким контролем. Я в этом заинтересован. Все остальное узнаешь у мужа. Все, не кисни. – Вывалив на меня все возможные и невозможные ценные указания, император на секунду притих, а затем широко и клыкасто улыбнулся, когда за моей спиной пространство сменило плотность. – А вот и он. Все, голубки, оставляю. И на балу чтобы были оба.

И взгляд такой, что понятно – посмей мы ослушаться, и нас настигнет то самое «хрянова».

Хрянова.

Ладно, это неактуально.

– Привет, муж. Поговорим?

– Поговорим. – Хмурый взгляд, но не на меня, а на ноут, где только секунду назад сияла морда его величества. – Что ему было надо?

– Не поверишь. Мое прощение. – И снова он стоит надо мной, а я в кресле со сложенными на груди руками. Вот только почему он снова человек?

– То есть?

– Тебя тошнит, а у него рвутся рубашки.

– О-о-о. – Удивившись так сильно, что несколько секунд просто недоуменно меня разглядывал, муженек начал медленно, но верно растягивать губы в ухмылке. – Правда, что ли?

– Да.

А затем уже громко и продолжительно смеялся он.

Эх, зараза… Какой же у него сексуальный смех!

А ну цыц, ежи!!!

С улыбкой дожидаясь, когда мой «большой и коварный» отсмеется, не могла заставить губы принять нейтральное положение. Да, я им любовалась. И да, я все понимаю… И ничего с этим поделать не могу. Эх, глупая-глупая Ева…

– Ясно. То-то он твои координаты требовал. – Наконец отсмеявшись, Рург присел передо мной на корточки и, как я и предполагала, сложив губы бантиком, признался: – И Трофим мне тоже отчитался. Злишься?

– Да.

– Сильно?

– Очень.

– Простишь?

– Когда-нибудь. – Понимая, что мной снова манипулируют, поражалась, как ловко у него это получается. – Но с тебя три желания.

О да! И коварные ежи уже придумали первое желание! Улыбка, больше напоминающая оскал, да так, что Рург моментально настораживается.

– Ева?

– Да, любимый? – Изобразив смущенное непонимание, для полноты образа убрала руки и нагнулась, приблизив лицо так близко, что между нами оставался едва ли сантиметр, и загадочно прошептала: – И я тут подумала… Ты мне больше ничего рассказать не хочешь? Пока я сама не узнала и еще больше не обиделась? А?

– И что я в тебе нашел? Не знаешь? – Весело сверкнув глазами, демон также понизил голос до шепота. – Не хочу, но вижу, что придется. Что тебе рассказать, дорогая?

– Все, что касается меня и дочери. Все, что касается меня и тебя. Все, что касается наказания за твое воздействие на меня.

– А ты не размениваешься по мелочам, – оценивающий взгляд, иронично приподнятая бровь, а затем неожиданно ласковое, – любимая.

– Учусь. Любимый.

Миллиметр… еще миллиметр… еще…

– Черт! – отшатнувшись так, что едва не упал, Рург стремительно вскочил и почему-то отпрыгнул. От меня. Метра на три. – Черт!

– Опять? Тошнит? – Чертыхнувшись уже с раздражением на саму себя, я смотрела, как он глубоко дышит ртом, пытаясь унять тошноту. – Неужели реакция на меня? Это глупо…

– Нет. Не на тебя. – Сморщившись, демон недовольно выдал: – Ты пахнешь гелем для душа. Это реакция на парфюмерный запах.

– То есть? – озадаченно уточнила. – Тебя мутит от запаха парфюмерии???

– Да.

– Уверен?

– Да. Был сегодня момент. – Не став рассказывать подробно, демон недовольно дернул плечом. – Прости… Ты бы не могла помыться?

– Да могу, – обескураженно ответила и пожала плечами, но тут в голову пришла еще одна сумасшедшая мысль, и я настороженно уточнила: – Только на запах? Или еще есть раздражители?

– Парфюмерия, табак, алкоголь. Периодически возникает желание прилечь и, как ни странно, поспать. – Он снова недовольно поморщился и задумался. – Ел сегодня всякую ерунду. У тебя, кстати, мандарины есть?

– Есть.

– А селедка?

И тут я поняла, что кувалды будет мало…

Молча и напряженно рассматривая своего «большого и чистого», сама лихорадочно считала дни и тщательно копалась в своих ощущениях. И…

И докопалась. Понятно. Понятно, почему, когда я пыталась найти его своим внутренним локатором, я наткнулась на мешанину невнятных ощущений.

Этого не могло случиться, но это случилось.

– Ева?

Вынырнув из прострации, исподлобья глянула на встревоженного моим молчанием демона.

– А сам ты еще не догадался?

– То есть?

Сжав челюсти, зло мотнула головой. Не догадался, значит… Ну да, куда уж там. Демонов не тошнит. Даже во время беременности. И на мандарины с селедкой их не тянет.

А вот меня тянуло. Точь-в-точь, как с Лесей.

– Ева?!

– Не кричи. – Сморщив нос, загнала раздражение подальше, а затем преувеличенно радостно и широко улыбнулась (чуть скулы не свело) и громко отчеканила: – Поздравляю, любимый! Ты беременный!