Перевод французу не потребовался. Он таращил на нас полные ужаса глаза, пытаясь взять в толк, куда подевались его соплеменники? Страшная догадка исказила его лицо. Жан с воплем пополз к ногам Кондрата.

Купец брезгливо двинул ногой.

– Ты душу свою сгубил – алчбы чрева своего! – гремел голос купца. – Аз воздам за мерзость твою! Сгибнешь там, отколе взялся. Утопить его! – Кондрат вознес руки на восток. – Господи, прости грешную душу нечестивца!

Матросы схватили Жана, связали и, как он ни умолял о снисхождении, сбросили его за борт. Он камнем ушел на дно – только пузыри пошли. Все молчали, осмысливая свершившееся возмездие.

Мы взяли «француза» на буксир и подняли паруса. Илья повернул руль. За бортом зашумела вода, и ушкуй начал разворачиваться, увлекая за собой трофейный корабль.

Шли ближе к итальянскому берегу.

– Слышь, Юра. Куда идем? – беспокоился Кондрат. – Где здесь поблизости город портовый? Надо же «француза» продать, не черта ему за кормой болтаться – еле тащимся.

Я постарался припомнить карту Италии.

– По-моему, если на полуночь править, то в Геную попадем или в Специю.

Кондрат повернулся к кормчему.

– Слышал ли? Вот и правь туда. Нам лишь бы от французов подальше убраться да судно продать.

Пока все обходилось, и к исходу второго дня мы входили в гавань Генуи. Французский флаг с захваченного судна мы благоразумно сняли заранее.

Пока плыли, Ксандр допытывался – чего такого я в вино успел добавить, что все французы отдали Богу душу? Я пояснил, но он задал контрвопрос:

– А почему тогда Жан живым остался?

– Откуда мне знать, может, он мое вино не пил, а взял из трюма.

– Хороший у тебя яд, сильный. По кружке всего-то и выпили, а вся команда уже на небесах.

Полежал Ксандр на рундуке, поразмышлял, потом приподнялся на локте.

– Юра, а у тебя еще яд остался?

– Никак ты кого отравить собрался?

– Да есть одна задумка.

– Лучше выбрось из головы. Я хоть дозу представляю, а ты дашь мало – помучается человек, да и отойдет. Зато поймет, кто смерти его хотел, и мстить станет. К тому же это Италия, а не Русь. Тут любой знахарь таким зельем приторговывает.

– И что – берут?

– Не было бы спроса – не торговали бы. Ты что, насчет яда – всерьез али как?

– Обмозговать надо еще. Вот скажи мне – ты людей лечишь, дело богоугодное вершишь. А ноне полтора десятка человек на тот свет отправил – душа не мучается?

– Выбора не было, Ксандр. Если бы я так не поступил, мы бы уже на Корсике в тюрьме сидели, суда дожидаючись. Доказать бы ничего не смогли. Нашу команду на галеры отправили бы, а хозяина, как, впрочем, и нас, – на эшафот. А перед виселицей помучили бы всласть. У них тут пытки, как у инквизиторов – изощренные. И не о том ли сказано в Писании: «Спасай взятых на смерть…» Вот и решай сам – во благо ли я действовал?

– Да нет, это я так.

– Что, к себе примеряешь – сможешь ли недрогнувшей рукой яду недругу подсыпать?

Ксандр не ответил – он уже уснул.

Мы подходили к прибрежной полосе между Апеннинами и Генуэзским заливом, на которой широко – насколько глаз хватало – амфитеатром раскинулся старинный город-государство Генуя. Ошвартовались у дальнего пирса большой гавани. Так спокойнее, подальше от любопытных глаз.

Кондрат сразу ушел искать покупателя на французский корабль и через пару часов вернулся с англичанином самого что ни на есть шкиперского вида, даже скорее – ирландцем. С огненно-рыжей бородой, продубленной кожей лица и маленькими заплывшими хитрющими глазками. Одет он был в синий плащ, штаны заправлены в ботфорты с отворотами. Выпивкой от него несло за версту.

– Переводи, Юра, замучился я с ним!

Кондрат, англичанин и я прошли на французский корабль. «Шкипер», как я его сразу мысленно назвал, оказался в своем деле докой. Сразу полез в трюм, осмотрел и простучал все доски и брусья набора, потом взялся за обшивку.

– Это, – «шкипер» указал на пушку на вертлюге, – лишнее, мне проблемы ни к чему.

– Пушка ему лишняя, говорит – убрать надо, – перевел я Кондрату требование «шкипера».

– Уберем! – согласился Кондрат.

– Судно неплохое, хотя видало виды. Даю за него полсотни шиллингов.

Я перевел условия англичанина.

– Мало! – взвился Кондрат.

Возмущение Кондрата англичанин воспринял спокойно.

– Документов у вас на него нет, стало быть, через магистрат сделку не оформить, трюм переделывать надо, кое-где снасти поменять.

Торговались долго, до хрипоты, я уж переводить устал. К своей полусотне «шкипер» согласился добавить еще десять монет, и мы ударили по рукам.

– Передай капитану – завтра с утра буду с деньгами и экипажем, – сказал мне на прощание покупатель. – Пушку не забудьте убрать. В королевстве только военные суда могут иметь орудия.

Кондрат вернулся на ушкуй, подозвал шкипера.

– Сними с «француза» пушку и утопи ее.

Услышав это распоряжение, я решительно запротестовал:

– Это зачем же – топить? В ней верных четыре пуда меди. Можно продать или к себе на ушкуй поставить.

– А кто ею пользоваться будет?

– Я умею, да и команду обучить могу.

Кондрат махнул шкиперу – снимай, на палубе у себя поставим.

– Тогда порох и припасы перенести с «француза» надо.

– Бери людей, ищите огненный припас и переносите.

Я нашел крюйт-камеру на судне, матросы перенесли ядра, пыжи и картечь, я перекатил два бочонка с порохом.

Как-то безопаснее на корабле, когда хоть какая-то защита есть. Тирренское море или Адриатика – моря спокойные, а вот в Средиземном кишело пиратами всех мастей. Особенно отличались жестокостью пираты-сарацины из Северной Африки. Они грабили суда, совершали набеги на побережье, захватывая мирных жителей для продажи в рабство в мусульманские страны. Интересно, что на десять алжирских пиратов шесть приходились на корсиканцев! Ради денег и пиратской славы они принимали ислам и, получив свободу, выходили на кровавый промысел.

Двое из команды с плотницкими навыками установили на носу вертлюг под пушку, а сам ствол мы до поры до времени принайтовали к фальшборту и укрыли парусиной. При случае поставить ствол на вертлюг – дело двух минут, а глаза не мозолит.

Рано утром, едва встало солнце, заявился «шкипер» с кошелем денег и десятком человек экипажа. Мать моя, вот это команда. Сплошь разбойничьи рожи, за поясами у всех кривые ножи, опоясаны кушаками, все в ботфортах. Живописная команда! Наверное, «шкипер» их нашел в портовых кабаках, не иначе. А впрочем – какое мое дело?