Сижу и бесцельно смотрю в окно.

Середина марта и уже чувствуется наступление весны. Птицы щебечут громче, ветер крепчает, солнышко греет сильнее, заставляя снег таять и появляться лужам.

Сегодня из-за одной такой угодил в яму на дороге по пути на работу, чуть колесо не оторвало. Обошлось...

На столе оживает телефон. Незнакомый номер, но с них звонят постоянно, я уже привык.

— Да?— отвечаю.

— Виталий Олегович?— женский голос.

— Так точно. Я вас слушаю...

— Меня зовут Нина Абрамовна, я врач женской консультации.

— Чем могу помочь? У вашей пациентки проблемы с головой?— шучу.

— У меня создаётся такое впечатление. Проблема в том, что эта пациентка работает под вашим руководством...

— Как зовут нерадивую?— обречённо вздыхаю.

— Волжина Алиса Валерьевна.

Я напрягаюсь и сглатываю комок в горле.

— Что случилось?

— У неё сенсибилизация. А она уже месяц не появляется на приёме. Игнорирует мои звонки. Если ей наплевать, то мне нет. Я за смертность получить по шее не хочу.

— Подождите... Вы сказали сенсибилизация? Я не ошибся?— у меня вспотели ладони.

— Да. Проще говоря — резус-конфликт. Вы в курсе что это?— словно я тупой.

— Да... И сколько недель?

— Двенадцать. У неё антитела. Ребёнок под угрозой. Да и она тоже.

— Я понял. Я привезу её к вам через час — полтора. Адрес поликлиники только скажите,— взял листок и ручку, она продиктовала.

— Приедете — сразу ко мне за направлением на анализы. И УЗИ надо сделать.

— Хорошо... До встречи.

Отключаюсь. И направляюсь к посту.

— Марина, всех пациентов Алисы Валерьевны перенесите на другое ближайшее время и предупредите их.

— Но... Как?— в замешательстве.

— Я вроде ясно сказал!— срываюсь на рык.

— Хорошо...

Теперь понятно, почему она такая в последнее время. А точнее со своего дня рождения.

В тот день она бесследно пропала на три дня. Никто о ней ничего не знал. На связь не выходила, выключила телефон.

Мы с Лилей уже собирались идти в полицию, но она вдруг объявилась. Потерянная и зарёванная.

С тех пор она стала меня избегать, разговоры свела только по работе. Любая попытка поговорить начистоту не увенчалась успехом. Она закрылась. Ушла глубоко в себя.

С Лилей тоже не разговаривает. Живут как соседи. Даже полки в холодильнике и конфорки на плите поделили. Но причиной такого поведения Антипова не делится.

И болтушка Марина только слышит вопрос — что с Алисой — сразу увиливает и сбегает.

Если сейчас она мне не расскажет, то я её прибью.

— Собирайся, поедешь со мной,— врываюсь к Волжиной в кабинет.

— Куда?— отрывается от компьютера и смотрит на меня.

— На совещание, хотят тебя видеть,— вру, иначе не поедет.

— Кто? Где?— хлопает красивыми глазками.

— Там узнаешь.

Через пять минут мы уже садимся в мою машину, и я направляюсь в клинику.

— Не поняла, зачем мне присутствовать на совещании?— смотрит на меня с недоумением.

— Я тебя обманул. Мы едем в поликлинику, в которой ты наблюдаешься из-за беременности. Ах, да! В ту, в которой ты уже месяц не появляешься, несмотря на диагноз. Алиса, ты с катушек съехала? Ребёнка угробить хочешь?

— А если я не хочу этого ребёнка?— шипит со злостью.

— Тогда какого хрена с абортом тянула? Думала, само рассосётся?— взрываюсь.

Молчит, скрестив руки на груди и устремив взгляд в сторону.

— Тебе не нужен ребёнок? Отдашь его мне. Родишь и отдашь. Я воспитаю.

— Ты ненормальный?— поворачивается и смотрит огромными глазами.

— Нет. У меня своих не будет. Воспитаю твоего, раз его мать не любит и не хочет.

— Что за бред?

— Я в детстве паротитом переболел и теперь бесплоден. Так что твой ребёнок — моё спасение и возможность стать отцом.

— Ерунду не говори! Вероятность твоего бесплодия мизерная,— спорит.

— Только я попал в эти несчастные десять процентов, так как у меня был двухсторонний орхит. У таких мальчиков шансов иметь детей в будущем, почти нет. Ты же в курсе?

— Зачем тебе это надо?— боевой настрой Алисы падает.

— Я люблю тебя, а значит, люблю всё, что связано с тобой. И твоего ребёнка тоже,— беру её за руку.

— Это ребёнок Ника...

— Я догадался. Но для меня это не важно.

— Для меня важно... Он был в той машине, что сбила меня,— у неё на глазах появляются слёзы.— Я не хочу ребёнка от убийцы...

Выворачиваю руль и притормаживаю у обочины.

Обнимаю её, крепко прижимая к себе.

— Не плачь. Тебе нельзя волноваться,— глажу по голове.— Малыш не виноват в том, кто его отец. Он не станет таким же. Он будет таким, как ты его воспитаешь. А я уверен — ты сможешь вырастить достойного человека в любви и ласке. И если ты позволишь, то я буду рядом.

Алиса громко шмыгнула носом и натянуто улыбнулась.

— Я тебе пальто тушью испортила,— потёрла пальцем пятно на лацкане.

— Да фиг с ним. Отвезу в химчистку. Едем, нас ждут.

* * *

Анализы сданы.

Мы в кабинете доктора, которая отчитывает и давит на профессионализм Алисы.

— Вы сама врач! Нельзя так безответственно относиться к жизни ребёнка и своей. Он же живой. У него есть ручки и ножки, сердце бьётся. Вам его не жалко?

Алиса потупила взгляд в пол. Стыдно... А мне-то как стыдно. Я же отцом представился, чтобы сюда войти.

— Я обещаю, что теперь она будет находиться под моим постоянным контролем и выполнять все ваши предписания и рекомендации,— гневно цежу сквозь зубы, смотря в сторону Волжиной.

Давно меня не отчитывали, как школьника. Обычно это делаю я.

— Я очень на это надеюсь. Как вы, опытный врач, и не заметили её беременность?

— Я психиатр. И мы были в ссоре,— натягиваю улыбку.

-А теперь идемте, сделаем скрининг.

Я мало что понимаю в гинекологии, мне это знать как бы и не надо, но внимательно слежу за всеми показателями на экране.

— Всё