в норме. Но если не будете осторожны, то произойдёт выкидыш,— предупреждает Нина Абрамовна.

— Извините, доктор, это мальчик?— тыкаю пальцем в экран на отросток в районе таза.

— Это палец,— смотрит на меня укоризненно.— Про пол ещё говорить рановато, но на восемьдесят процентов я уверена, что это девочка. А я, с моим многолетним опытом, уже очень редко ошибаюсь.

— Извините,— улыбаюсь ей.— Алиска, будем готовить всё розовое.

* * *

— Спасибо! Мне сейчас важна чья-то поддержка,— благодарит меня, пожимая мне пальцы, когда выходим от врача.— Я кроме Марины больше никому не сказала про беременность. И то она случайно узнала, по симптомам распознала.

— Да, Марина твоя точно могила. Партизанка. Пытай, убивай — ни слова. Странно, что я не заметил...

— Тебе и не надо было...

— Сейчас едем к тебе домой, и собираем вещи,— открываю перед ней дверь.

— Это ещё зачем?— застывает в проёме.

— Затем, что я обещал тётеньке врачу за тобой круглосуточно приглядывать. Ты переезжаешь ко мне. С Лилей ты всё равно в контрах, так что тебе у меня лучше будет.

— Не хочу тебя напрягать...

— Ты и не напрягаешь,— обнимаю её.— Я хочу быть рядом и заботиться о тебе и твоём ребёнке.

— Нашем,— поправляет.

— Да. Я же теперь "отец",— смеюсь.— А мне нравится. Звучит круто.

Глава 40

Четыре года спустя. Май.

Полумрак кабинета. Сижу верхом на коленях мужа, пытаясь отдышаться от произошедшего безумства между нами. Так спонтанно и страстно.

Поглаживаю большим пальцем по его губам, а второй рукой накручиваю его волосы. Он это обожает, готов мурлыкать, как котёнок.

Мой любимый доктор Грозный...

— Тебе надо постричься,— делаю замечание.

— Прямо сейчас? Не вовремя как-то,— поднимает откинутую назад голову и открывает глаза.

— Нет. Но надо. Я запишу тебя к мастеру.

— Чтобы я делал без любимой жены?— обхватывает сильно руками мою талию.

— Зарос бы...

— Раньше я как-то справлялся,— улыбается и чмокает меня в губы.

— То было раньше... Отпусти, мне нужно идти,— пытаюсь оторвать его руки от себя, но он только их ещё крепче сжимает.— Вит, у меня пациент через пять минут.

— Подождёт твой пациент,— снова целует меня.

Внутри опять начинается бурление чувств и желаний. И так каждый раз.

— Ум... Всё! Ночью пошалим,— вырываюсь из его объятий и от сладких поцелуев.

— Ночью у нас может быть очередной аттракцион с "мам, мне страшно" и ночевкой между нами. С Илюхой не пошалишь...

— Ну, боится ребёнок, что теперь делать?— приглаживаю волосы и разглаживаю руками помятый в порыве страсти халат.— Сам виноват. Не надо было громко ужасы смотреть, пока меня не было. Он проснулся, увидел, вот — получай страхи. Смешно, что мы два врача, специализирующиеся на этом, справиться не можем.

— Потому что это свой ребёнок, а не чужой... Со своим всегда сложнее. И я не работаю с детьми,— встаёт с дивана Грозный и поправляет одежду.— Я тебя люблю,— снова ловит в свои объятия и целует.

— Доктор Грозный!— произношу с повышенной интонацией.— Вы ведёте себя неприлично. Мы на работе, Вит... Тут столько ушей... Потом слухи по больнице...

— Забей на них,— целует в шею.— Мы взрослые и женаты. Я что свою жену обнять и поцеловать не могу? С какого...?

Да, женаты. Уже три с половиной года. Расписались через два месяца после рождения Ильи. Не хотела я идти в ЗАГС с животом.

Свадьба была скромная — только родные и самые близкие друзья. Не было желания устраивать пышное торжество, на которых настаивали Лиля и Инга Матвеевна. У нас малыш на руках был, столько всего понадобилось для него.

Родился раньше времени на месяц. Кесарево. Неделю в инкубаторе провёл, были проблемы с сердцем. Антитела всё же ударили по нему. У Илюши теперь врождённый порок сердца. Хорошо форма не тяжелая и с таким люди живут долго и почти не замечают его. Есть риск обострения в подростковом возрасте, но надеемся, что нас это обойдёт.

В остальном сын очень жизнерадостный, общительный и непоседливый. Беготня, прыгалки — скакалки, шумные игры — это всё у нас присутствует. У меня ощущение, что я не одного родила, а сразу двух. Грозный тоже вечный участник этого кавардака.

Удивительно, как человек может так любить чужого ребёнка. Пока Илюша был маленьким, я с ним проблем не знала. Виталя вставал ночью, переодевал, кормил и снова укачивал малыша. Сейчас обязательная процедура перед сном — прочтение сказки. Умиляюсь, когда в щель приоткрытой двери вижу, как он целует спящего сына.

Только Илья вылитый отец — светленький и голубоглазый. Даже тест ДНК делать не надо, как говорит Лиля. Поэтому я никогда не выкладываю его фото в соцсетях. Моё имя до сих пор иногда мурыжат в СМИ, как бывшую возлюбленную Гаса, если придурка в очередной раз застукивают с кем-то папарацци. Не хочу, чтобы они совали нос и в мою жизнь.

Кстати, Лиля добилась, и Карпова посадили на семь лет. Сейчас где-то валит лес на зоне. Ник прошёл в деле как свидетель. Я отказалась от претензий к нему, но с условием, что больше никогда не увижу его и близко возле себя. Кто теперь его продюсер я понятия не имею. Да и не хочу знать. Его и так слишком много везде.

И с Антиповой мы помирились. Когда узнала, что я беременна, пришла и слёзно просила прощения, что промолчала об аварии. Я простила и отпустила все обиды.

Теперь она у нас за бабулю, с которой можно оставить вечером сына и выйти куда-нибудь с мужем. Если он не занят, конечно.

Его бесконечные совещания и конференции меня скоро с ума сведут. Я каждый раз дергаюсь, когда он улетает. А потом сижу, гипнотизируя телефон в ожидании звонка или сообщения от него. Долетел, всё хорошо — вот чего я жду. И очень боюсь, что однажды не будет ни того, ни другого.

Этот страх сидит глубоко во мне, где-то на уровне подсознания. Не понимаю почему. Возможно из-за того, что сама боюсь летать.

Как и ожидала, со временем я перестала чувствовать мужа. Могу спокойно к