- Пригнись, не нужно, чтобы тебя видели.

Ульрика опустилась на корточки, взглянув на Ефимовича с обожанием. Вождь повстанцев был доволен.

- Вот, - сказал он, протягивая ей плащ, - используй это вместо подушки.

Ульрика взяла сверток.

- Это зеленый бархат! - воскликнула она.

- Когда революция свершится, мы все будем носить зеленый бархат.

Девушка рассмеялась.

- Когда революция свершится…

Ефимович начал грести. Перчатки натирали ему руки, когда он ворочал веслами. Он предпочел бы остаться пассажиром, но Респиги был занят в трактире «Матиас II».

Весла шлепали по воде, а вокруг висел туман. За спиной Ульрики Ефимович все еще различал зарево пожаров.

- Скоро уже? - спросила девушка.

- Мы миновали буй, отмечающий середину реки.

Теперь они находились далеко от мостов. Ефимович не видел ни одного фонаря ни с левого, ни с правого берега.

Пора.

Он поднял весла.

- В чем дело?

Ефимович достал крюк из-под сиденья.

- Тварь, Ульрика…

- Где? Где?

Ефимович встал.

- Тебя убьет Тварь, - сказал он и нанес удар.

Брызнула кровь. У Ефимовича заломило в плечах.

Удивление не исчезло из глаз девушки, даже когда крюк вонзился ей в лоб.

Ефимович высвободил оружие и принялся за отвратительную работу.

Участок на Люйтпольдштрассе напоминал приют безумных. Когда Харальд заходил сюда днем, сразу после драки с Джустом Рейдмейкерсом, снаружи болталась разрозненная группа хулиганов, которые осыпали стражников ругательствами и швыряли камни в фасад здания. Теперь перед участком собралась сплоченная толпа, состоящая из разъяренных людей, которые бросались не камнями и словесными оскорблениями. Окна были выбиты, а внутрь помещения летели горящие факелы. Когда импровизированные зажигательные снаряды падали на пол, кто-нибудь из стражников бросался их затаптывать. Харальд пожалел, что потратил уйму сил, проталкиваясь сквозь толпу к участку. По сути дела, он сам загнал себя в ловушку и, что было верхом беспечности, притащил за собой провидицу, подвергнув ее бессмысленной опасности. Наверное, именно так выглядела Вторая осада Праага.

- Проклятие, - буркнул Томми Хальдестаак, старый твердолобый стражник. - Я намерен достать арбалеты. Это отпугнет ублюдков.

Томми бросил взгляд на Дикона, который угрюмо забился в свой угол, словно ему было наплевать на все происходящее. Перед капитаном стоял горячий чайник. Время от времени офицер наполнял кружку и вливал в себя содержимое.

Дикон молчал, поэтому Томми взял связку ключей с его стола и двинулся к оружейной, намереваясь открыть двойной замок.

- Нет, - сказал Харальд.

Томми остановился и обернулся, смерив Харальда взглядом.

Кляйндест выпрямился, потер шишку на лбу, оставшуюся после стычки с Рейдмейкерсом, и опустил руку на рукоять мэгнинского ножа.

Когда Харальд впервые попал в стражу, его поставили в пару с Томми. Старый служака показал новичку все способы, посредством которых стражник может увеличить свое жалованье. Молодой человек узнал, как заработать крону-другую, закрыв глаза на преступление, и как стребовать свою долю с сутенеров, игроков в кости, торговцев «ведьминым корнем» и карманников, которые хотят вести дела на его территории. Харальд отправился прямиком к капитану Гебхардту, предшественнику Дикона, и представил доказательства против бесчестного напарника, но, к его удивлению, командир просто выставил его за дверь.

Томми насмешливо сообщил, что забыл упомянуть одну деталь: помимо извлечения прибыли, стражник должен был отдавать десятую часть заработанного капитану. Затем Томми попытался проучить нахального сосунка, избив его до крови.

Это случилось давно, и тогда Томми был моложе. Но даже в то время ни тот, ни другой не могли претендовать на победу в поединке. У Томми по-прежнему была свернута скула, а у Харальда через бедро тянулся шрам от ножа.

Томми вставил первый ключ в замочную скважину и повернул его. Механизм замка скрипнул.

- Томми, я сказал тебе: нет.

Старый стражник развернулся и, зарычав, пошел на него по-борцовски.

Эта схватка станет решающей. Но Харальд не мог терять время на рукопашную, поэтому выбрал, короткий путь.

Вытащив нож работы Мэгнина, воин подбросил его в воздух, поймал за лезвие и бросил.

И все-таки он пожалел противника. Рукоять ножа ударила Томми в лоб, прервав яростную атаку. Стражник сделал несколько шагов вперед, но скорее по инерции, чем сознательно. Харальд поднял нож. Томми погрузился в глубокий сон, растянувшись прямо на грубом дощатом полу.

Дикон не стал возмущаться. Опрятный мирок с регулярными взятками и благоприятными условиями для мздоимства рушился вокруг него. Капитан отрешенно глотнул чаю.

В окно залетел факел, но Харальд поймал его в воздухе и, мощно размахнувшись, бросил обратно на туманную ночную улицу.

Они с Розаной хотели, чтобы Дикон распространил сообщение, что Вольф фон Мекленберг разыскивается для допроса. Однако капитан оказался не способен выполнить простое задание. Вернее сказать, его вообще не интересовало расследование, которое вел Харальд. Этим вечером поимка Твари не относилась к числу приоритетных задач.

- Дикон, - окликнул капитана Харальд. - Это здание скоро загорится. Выводи своих людей.

Дикон поднял голову, плохо сознавая, где находится. Харальд нагнулся и похлопал мужчину по щеке. Капитан промямлил что-то бессмысленное.

Розана подошла ближе. Она взяла полупустую чашку Дикона и понюхала напиток, который в ней плескался.

- Сок «ведьминого корня», - объявила она.

Харальд откинул голову Дикона назад и заглянул ему в глаза. Капитан смотрел перед собой невидящим взором.

- Болван! - с чувством выругался Харальд.

Дикон улыбнулся, пуская слюни.

Послышался треск, и в здание влетело колесо от телеги, снеся большую часть оконной рамы. К колесу были привязаны горящие тряпки, пропитанные маслом из светильников.

Томми застонал и попытался встать. Связка ключей так и осталась в замке оружейной. Харальд взял ее и бросил Розане.

- Найдите кого-нибудь поприличней и попросите открыть камеры. Там только проститутки, пьяницы и бродяги. Пусть заключенных выведут на улицу. И всем стражникам тоже скажите, чтобы уходили.

Провидица отправилась выполнять поручение, не задавая вопросов.

Харальд посмотрел на Томми и Дикона. От него зависело, спасутся эти туши или сгорят в огне пожара.