По дороге домой Тоби рассказал Мими о том, что, по его мнению, ей следовало знать, и показал вырезки из газет. Британская пресса охотно подхватила новость о вражде между Фэйнами и О'Брайенами. Пестрели заголовки: «Схватка знаменитых актрис в Голливуде», «Мими провалилась», «Маленькая, очень маленькая вечеринка Мими», «Битва ведьм».

Мими расплакалась.

– Видишь, я же и пострадала, – заметила она позже. Ей было неловко. – Месть – это то блюдо, которое лучше всего есть остывшим.

– Месть – это отравленное блюдо, которое лучше совсем не есть.

Мими спрятала лицо на груди у Тоби и прошептала:

– Я чувствовала себя такой униженной, когда никто не пришел!

Тоби всегда сочувствовал Мими, но на этот раз счел свои долгом заметить, даже рискуя получить удар в челюсть:

– Вероятно, она чувствовала себя не лучше, когда ты не дала ей возможности подписать контракт с Зигфельдом.

Мими тут же вскипела:

– Я бы с удовольствием убила эту корову!

– Мими, перестань.

Тоби вынул из кармана еще одну газетную вырезку и протянул ее жене. Она вслух прочла слова дочери недавно убитого ирландского министра юстиции:

– «Единственный способ справиться с обидой – это забыть о ней. Только тогда вы освободитесь от убийственной ненависти».

И Тоби сказал:

– Вот об этом я и говорил тебе все эти годы, Мими. Забудь об этом.

Мими подняла на него покрасневшие глаза:

– Легче сказать, чем сделать.

* * *

Вечер был теплый. Макс и Физз заехали на Фицрой-сквер. Все вышли с напитками в маленький садик позади дома. Крохотный участок выходил на север, был обнесен высокой каменной оградой, поэтому в кислой почве, регулярно удобряемой соседскими кошками, не росло ничего, кроме белых рододендронов и голубых гортензий.

Семья Мими слушала ее веселый рассказ о Голливуде и о странном, возбуждающем городе Нью-Йорке.

– И как же выглядит Бродвей, мамочка?

– Там было жарко, как в аду, милый. Асфальт на улицах плавился и прилипал к туфлям. Даже вечером было слишком душно, чтобы смотреть шоу.

– И ты не побывала даже в театре «Гильдия»? – Макс не мог поверить, что его мать упустила случай посмотреть спектакли этого экспериментального театра. – Они начинали с одноактных пьес в каком-то магазинчике на задворках Гринвич-вилледж, а теперь у них своя актерская школа. «Гильдия» делает деньги на спектаклях Шоу и пьесах новых американских драматургов, таких, как Юджин О'Нил и Максвел Андерсон.

– Этот театр закрывается на лето, Макс. Жаль, что я не смогла остаться подольше.

– Господи, как бы мне хотелось побывать в Нью-Йорке, – с завистью сказал Макс.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Тоби. Он едва удержался, чтобы не добавить: «Тебе все равно сейчас больше нечем заняться». Но тут он вспомнил: – Разумеется, ты не можешь оставить Физз в ее положении!

– Прошу прощения, но мы вам соврали. – Физз покраснела до корней волос, но все-таки призналась, воспользовавшись случаем.

– Я так и думала! – взорвалась Мими. – Я еще тогда говорила Джесси, что это чертовски удачное совпадение. Но она не поверила, продолжала вязать пинетки! – Мими выплеснула остатки шампанского в лицо сыну. – Не смей больше никогда лгать ни мне, ни отцу!

– Не буду, мамочка, – смиренно ответил он.

Тоби явно рассердился, Макс не знал, куда ему деваться.

– Нам, наверное, лучше уйти, – нарушила Физз сердитое молчание.

– Сидите уж, – неласково буркнула Мими. – Я думаю, что это рано или поздно все равно случится, если судить по тому, как вы оба себя ведете.

* * *

Физз сыграла Элизу в «Пигмалионе». Это была феминистская интерпретация. Такой подход к пьесе имел шумный успех. Сама Вирджиния Вульф – высокая, сутулая, рассеянная и красивая – зашла за кулисы, поблагодарила Физз и подарила ей экземпляр своего романа «Миссис Дэллоуэй» с дарственной надписью.

После ее ухода Макс открыл книгу, поднял брови и прочел вслух:

– «Жизнь – это светящийся ореол, полупрозрачная оболочка, окружающая нас от начала до конца». Ну разумеется! – фыркнул он.

– Нечего ерничать! – Физз вырвала у него из рук драгоценный подарок.

Друзья молодых Фэйнов ясно видели, что Макс завидует карьере Физз. Он по-прежнему сидел без работы. Она зарабатывала деньги и, следовательно, была главой семьи. Макс не давал чувству зависти взять верх, но с трудом сдерживался, когда новый швейцар в театре называл его мистером Алленом.

Их брак оказался не особенно удачным. Правда, любая, самая яростная стычка всегда заканчивалась примирением в постели. Но словно чтобы специально усугубить раздражение Макса, Физз, казалось, потеряла прежний пылкий интерес к сексу, хотя с удовольствием предавалась ему по утрам в воскресенье. Если молодые Фэйны успевали вовремя выбраться из постели, то они шли пешком на Фицрой-сквер, где их всегда ждали к ленчу.

На Рождество ленч у Мими прошел особенно оживленно. Все выпили больше обычного.

Мими, готовившаяся выступить на следующий день в главной роли в «Дике Уиттингтоне» в «Минерве», надела красный костюм Санта-Клауса. Когда внесли рождественский пудинг, политый бренди и подожженный, она чуть не оглушила гостей, запев рождественский гимн. Потом, не снимая забавных бумажных колпаков, все открыли подарки, сложенные под елкой в гостиной.

Когда Макс и Физз вернулись наконец к себе домой, Физз с трудом поднялась по лестнице, мечтая только об одном – немного поспать.

У Макса были совсем другие намерения, когда они улеглись в постель, стоявшую неубранной с утра.

Физз зевнула и смахнула его руку со своей груди:

– Не сейчас, Макс.

– Я только это от тебя и слышу последнее время!

Физз понимала, что муж прав. Она сама удивилась, обнаружив, что роль высасывала из нее все до капли, не оставляя сил для упражнений в постели. Иногда крайне сексуальному Максу, который не знал изнуряющей ответственности главных ролей, с трудом верилось, что жена его действительно любит.

– Я просто не понимаю, что с тобой творится, – пожаловался Макс. И с сарказмом добавил: – Разумеется, если у тебя нет кого-нибудь еще.

Физз устало приподнялась на локте:

– Ведь ты и сам в это не веришь, правда? Ты слишком высокомерен, чтобы допустить такое даже в мыслях!

– Я в постели с Элизой Дулитл или с миссис Фэйн? – Макс вовсе не шутил.

– Знаешь, еще одно твое слово, и я надену рождественский подарок Мими и отправлюсь обратно на Фицрой-сквер!