Я весь подался к монитору, в любую секунду ожидая увидеть какое-нибудь движение, которое указывало бы на то, что мужчина активирует взрыватель. Еще несколько пехотинцев пересекли предполагаемую границу взрыва. У меня учащенно забилось сердце. Я был готов к тому, что морпехи застрелят иракца, как только он попытается выхватить оружие или привести в действие детонатор. Солдаты медленно, шаг за шагом приближались к подозрительному человеку, словно испытывая тот же страх, что и я. Ощущение опасности было буквально осязаемым. Человек продолжал стоять неподвижно, держа руки поднятыми.

Наконец первый пехотинец вместе с переводчиком приблизились к иракцу. Остальные бойцы остановились чуть поодаль, наблюдая. Пехотинец и переводчик заговорили с мужчиной, а тот начал что-то объяснять, отчаянно жестикулируя.

Один из морпехов тем временем пошел к машине, чтобы ее осмотреть. Сначала он заглянул в салон, затем под капот.

На видеозаписи было слышно, как СБР доложили по радио:

— Все чисто.

На этом видео оборвалось.

— Так что же там произошло? — спросил я.

Бойцы ни к чему не прикасались. Никто не открывал багажник, где могла быть спрятана взрывчатка.

— У мужика на самом деле сломалась машина, — объяснил лейтенант. — Среди иракцев мало кто владеет машиной. Для них это престижный символ статуса. Этот человек не хотел, чтобы его машину уничтожили ударом с воздуха, и решил сдаться, чтобы сохранить ее в целости и сохранности. Мы его выручили и вызвали буксир.

Я кивнул, наконец поняв, что произошло.

— Вы, вероятно, первые, кому удалось пленить подозреваемого при помощи БПЛА.

— Точно, — подтвердил лейтенант. — Это, наверное, первый случай в истории, когда человек сдался самолету.

Я не был в этом абсолютно уверен, тем не менее такое вполне было возможно.

— Есть еще что-нибудь?

— Только записи штурмов и все в таком духе.

— Понятно, — ответил я.

Эта операция отлично подошла бы для учебников истории, но больше всего меня поразило то, как морская пехота использовала недостатки «Пионера», обращая их в достоинства. Иракцы знали, что если слышно жужжание «Пионера», значит, за ними наблюдают американцы. И морпехи использовали этот шум как средство устрашения. Меня это впечатлило.

— Знаете, вам нужно поговорить с парнями из «Тени», — сказал лейтенант. — У них тоже есть кое-какие прикольные записи.

— С кем поговорить?

Примерно в паре километров от места стоянки самолетов располагалась база взвода «Тень». Это подразделение входило в состав регулярной армии, а в Анбар его перебросили в самый разгар битвы за Эль-Фаллуджу для поддержки сил морской пехоты. Силы «Тени» были распределены между Аль-Такаддумом и основным местом дислокации взвода на передовой оперативной базе Эр-Рамади.

Взвод летал на новейших RQ-7 «Shadow» («Тень»). По сути, «Тень» является модернизированным «Пионером», имея сходные с ним размеры и конструкцию. Несмотря на усовершенствования, БПЛА не избавился от функциональных ограничений своего предшественника, обусловленных шумом двигателя. Армия применяла беспилотник так же, как морпехи — «Пионер», но в Эр-Рамади его использовали для охраны базы.

Перед тем как вернуться в Кэмп-Фаллуджа, я слетал в Эр-Рамади. Чтобы защититься в полете от холодного ночного ветра, я надел утепленную куртку из гортекса. Морпехи посмеивались надо мной, когда я садился на борт CH-47 «Чинук», однако когда мы достигли заданной высоты, им стало уже не до смеха. Пилоты вертолетов давно заметили, что открытые боковые двери, через которые ведется оборонительный огонь из пулеметов, действуют как аэродинамический тормоз и замедляют винтокрылую машину в полете. Поэтому вертолетчики традиционно приоткрывают створку заднего грузового люка, чтобы давать выход поступающему внутрь воздуху. В результате температура в грузо-пассажирском отсеке достигает минусовых значений. Я трясся от холода в своем плетеном сиденье, в то время как морпехи вокруг меня вообще посинели.

Вот болваны, думал я. Приспосабливайся и выживай!

Выражение на лицах морпехов говорило, что ирония ситуации от них тоже не ускользнула.

При подлете к месту я увидел город и реку. База располагалась внутри одной из излучин Евфрата. С воздуха хорошо было видно, как Эр-Рамади окаймляет базу с северной и восточной сторон. На юге и западе простирались сельскохозяйственные угодья. Река обеспечивала естественный заслон от прямых нападений, то есть самыми уязвимыми направлениями были юг и запад.

Когда я выбрался из вертолета, в воздухе висела плотная взвесь белой пыли. С запада снова дул зимний шамаль, поднимая с земли пыль и грязь.

У заднего люка меня встретил армейский штаб-сержант. Для своих без малого пятидесяти он был немного полноват; десятилетия армейской службы наложили отпечаток на весь его облик. Он был бойцом Национальной гвардии штата Пенсильвания, как, собственно, и весь состав бригадной тактической группы в Эр-Рамади.

— Доброе утро, сэр, — громко поприветствовал он меня, стараясь перекричать рокот своего «хамви». — Добро пожаловать на ПОБ Эр-Рамади.

Я плюхнулся на сиденье справа, и броневик покатил по разбитым улицам.

— На базе в последнее время немного неспокойно, — сообщил сержант. — Террористическая активность выросла, атак стало больше, чем обычно. Иногда будете слышать злых шмелей. В таком случае встаньте за какой-нибудь стеной.

Злые шмели возбудили во мне интерес.

— Как вы сказали?

— У мятежников время от времени начинает зудеть шило в заднице, и тогда они разряжают по базе магазин-другой, — пояснил штаб-сержант. — Причем обстрел ведут с безопасного расстояния, где мы не можем их засечь. На этом расстоянии пули теряют почти всю свою энергию. Когда они начинают падать, то слышен жужжащий звук, как будто летит большой шмель.

— Это опасно?

Я еще никогда не сталкивался с таким явлением. Раньше в меня стреляли, но звук, сопровождающий выстрел, обычно представлял собой хлопок, вызванный преодолением пулей сверхзвукового барьера. «Шмели» — это что-то новенькое.

— Дырку в теле такая пуля проделает, — ответил он. — Если очень не повезет, то может и убить. Шлакоблоков и мешков с песком обычно хватает, чтобы защититься.

— Ясно.

Сумки я свалил в казарме, куда меня временно поселили. Солдаты, которые в ней жили, находились в отпуске. Мне предстояло пробыть на базе всего один день и вернуться в Аль-Такаддум. Скорее всего, солдаты так и не узнали, что я у них останавливался.

Оставив багаж, я поехал в расположение взвода «Тень». При подъезде к летному комплексу сразу бросились в глаза несколько поставленных один на другой погрузочных контейнеров, на крышах которых были установлены радиопередатчики. Полное противоречие стандартам, принятым в «Хищнике». В нижнем контейнере размещался контрольный пункт, откуда пилоты и операторы управляли своими аппаратами. Рядом стоял еще один контейнер, использовавшийся в качестве служебного помещения.