Флоренс ниже меня на полторы головы, она цепляется руками за поручни, потому что чувствует, как расстояние между нами неумолимо сокращается, нервно облизывает губы и сжимается, как взведенная пружина.

— Два шага назад, Флоренс, — шиплю сквозь стиснутые зубы, а девчонка резко бледнеет. — Я не буду повторять.

Она выполняет приказ безупречно.

Только красные пятна на бледных щеках выдают бурю, бушующую под этой хрупкой оболочкой из смирения.

У нас уговор, Канарейка. Не говори, что я тебя не предупреждал.

— С Саджей ты такую же сделку заключишь?

Голос сестры в моей голове звучит насмешливо. Память услужливо воспроизводит его, вплоть до мельчайших оттенков и интонаций, как если бы Аврора объявилась передо мной.

Стоит, скрестив руки на груди, смотрит, как на нашкодившего ребенка. С ней я частенько забываю, кто первый родился.

Раздраженно морщусь и хочу отмахнуться, но голос настойчиво пробирается под кожу, ввинчивается в уши и кроваво-красной пылью оседает в нутре:

— Ты играешь с судьбой в опасные игры.

— Я Саджу ни о чем не просил.

— Ты лжец, Фэд. Саджа всегда дает нам то, чего мы заслуживаем, а ты отталкиваешь ее дар.

— Потому что он мне не нужен.

— Когда богиня отнимет свой подарок — ты будешь жалеть!

Ах, Аврора, яростная поборница всего, что связано с двоедушниками. Никто бы не смог поспорить — она желала мне счастья. Но уже слишком поздно. Подарок Саджи откровенно запоздал, а мальчик, мечтавший не быть один — вырос.

— Жду не дождусь, когда же это случится.

Голос замолкает, мир возвращается в привычную форму. Я понимаю, что прошла всего секунда или две, а мимо все еще проносятся стеллажи библиотеки. Флоренс послушно держит дистанцию, но я вижу, как подрагивают ее плечи.

Или может это просто иллюзия из-за вибрации платформы?

Кулганец не отвечает на вопрос, и я уже хочу повторить, как гриб чуть поворачивается и смотриn в упор своими черными глазками.

— Это боевое судно класса «Потрошитель», — тянет он. — Наши сканеры показывают, что на борту не меньше десятка человек.

— Они готовятся к нападению, — Бардо цепляется за поручни и напряженно всматривается в темноту. Единственный островок света — сама платформа, а вокруг нее — непроницаемый клубящийся мрак. Чувство тревоги накрывает всех плотным покрывалом, время растягивается, как жевательная резинка и за гулом движков слышно, как проверяются пушки и клинки.

— Я сразу предупреждаю, — повышаю голос, отчего он перекатывается в воздухе грозовыми раскатами, — если вступим в бой, то предстанем перед Советом, как преступники.

Из груди Геранта вырывается сдавленный смешок. Вольный вообще выглядит слишком расслабленным, хотя обычно рвет и мечет, если что-то идет не по плану.

— Мы стали преступниками, как только прилетели сюда, не выполнив приказ Посредника, — он поймал мой взгляд и ответил широкой улыбкой, почти оскалом. — Или в тот момент, когда ты сообщил нам, что именно за груз мы везем. И если все, что ты там в кабинете наговорил — правда, то прилетели эти ребята за Ключом. И нам никак нельзя его отдавать.

— Ключ нужно уничтожить, — вдруг выдает Ши, и все взгляды устремляются к ней.

Очаровательно. Но кулганцы скорее глотки нам перегрызут, чем позволят разломать такое сокровище.

— Нет, — гриб взволнованно раскачивается в своей подвеске. Вот-вот начнет театрально вздыхать и заламывать руки. — Договоренность была иной. Мы можем изучать Ключ. Заставить его замолчать. Спрятать его. Никто никогда не найдет.

— Откуда такая уверенность? — Ши упрямо вскидывает подбородок, несколько огненных прядей взлетают вверх, как языки пламени, а в серых глазах читается такая отчаянная решимость, что я понимаю: девчонка будет настаивать до хрипоты. — Если магистр прав и кто-то в Совете работает на камкери, то они уже растрезвонили, где мы есть. Это вопрос времени, когда к вам придут за Ключом. Не сейчас, так через несколько недель или месяцев!

— Кулган богат естественными туннелями. Ключ будет спрятан.

— Кулган разберут по камешкам, как только станет ясно, где искать!

— Не смогут, — Флоренс заправляет за ухо темную прядь и смотрит на Ши исподлобья, будто оценивает. — Соглашения о ненападении. Торговля знаниями и технологиями прочно завязана на этой планете, а расшифровать большую часть данных могут только хозяева.

— Ой, я вас прошу! Кто будет соблюдать соглашения, когда выяснится, что кулганцы укрывали преступников? Какое вообще будет иметь значение Кулган, если Ключ попадет в лапы камкери? Достаточно просто наплевать на все и забрать его силой, — девчонка сжимает руки в кулаки. — И отдать чудовищам.

— Ключ может быть полезен, — гудит гриб. — Он может переломить ход войны. Открыть врата к миру камкери, дать людям возможность вырвать врага с корнем. Камкери — саранча. Их не остановит уничтожение Ключа. Пусть и медленно, но они будут продвигаться по галактике, трансформируя одну планету за другой.

— Это можно сделать и через подпространство.

— Если известны координаты выхода, а людям они неизвестны. Мир камкери давно стал страшной сказкой. Мифом, как вы говорите. Его местоположение утрачено, а Ключ может подсказать путь. Нужно только заставить его говорить.

У Ши явно заканчиваются аргументы, но ее идея с уничтожением откликается в душе приятным теплом «правильности». Ключ действительно стоит уничтожить.

Но кулганец дело говорит. Невозможно оставить за спиной такую силу, как камкери. Жить и ждать, что однажды они найдут способ добраться до Заграйта. До самых дальних границ галактики.

Думать о том, что голодное нечто вот-вот начнет проглатывать один мир за другим.

— Корабль получил от нас разрешение на посадку, — сообщает кулганец.

— Это наш шанс выбить информацию, — проверяю пистолет и то, как клинок ложится в ладонь. Черное лезвие тускло поблескивает в свете транспортной платформы, по поверхности бежит вязь из маково-красных зигзагов. — Если на борту боевой отряд, то это десять-двенадцать вооруженных человек. Посредник не упустит возможности присутствовать лично, но не стоит радоваться заранее. Он хорошо подготовлен, серьезно вооружен и вышибет мозги любому, кто окажется в поле зрения и решится напасть. Можете прикончить всех, кроме него, чтобы не путались под ногами.

Показываю им фотографию Посредника, сохраненную в инфобраслете. Над рукой повисает голографическое изображение, чуть дерганое и помигивающее, но достаточно четкое.

Совершенно безликий мужик. Высокий, худощавый, сероглазый, без интересных черт. Такой пройдет мимо вас по улице и не оставит в памяти ничего, кроме размытой тени. И вы никогда не узнаете, что он — ключевое звено, связывавшее Совет с наемниками, убийцами и звездной гильдией. Посредники не набирались из обычных людей — их выращивают и модифицируют. Избавляют от возможности чувствовать боль, нужды в пище и воде, делают преданными хозяину, но у любого механизма, созданного в пробирке или собранного из металла и сцила, есть уязвимые места.