Мама спросила:

– Вы вернетесь до чая или после?

Лорд Эйлсгарт даже не взглянул на маму. Он молча возился со своими перчатками, высоко подняв нос, и лишь через пару секунд произнес:

– Мы попьем чаю в гостинице. – А потом он обратился к Эндрю: – В карете ждет леди Грейс. Она будет нас сегодня сопровождать.

Эндрю кивнул, хотя и едва расслышал эту приятную новость. Он продолжал тревожно смотреть на маму.

Мама изобразила улыбку и сказала, что рада это слышать. Это прозвучало так печально, что Эндрю захотелось крикнуть на лорда Эйлсгарта, но он не был уверен, что именно из-за этого человека мама так грустна. Все же было похоже, что лорд Эйлсгарт чем-то маму снова расстроил.

Когда вечером Эндрю вернулся домой, он сказал маме, что прогулка была приятной. Лорд Эйлсгарт взял его на борт корабля. Похоже, он был владельцем кораблей или чего-то в этом роде, поскольку все люди в доке относились к нему с таким уважением, что Эндрю удивился.

Мама поблагодарила Эйлсгарта, но ее поведение было все таким же неловким, как и всегда в его присутствии. А потом произошло кое-что интересное. К двери подошел какой-то человек. Он был другом леди Мэй, и Эндрю когда-то был уже ему представлен. Он был лордом, и его имя для Эндрю всегда звучало как «charred bones»[3]. Однако он был совсем не страшным. И даже, наоборот, очень приятным.

Он предложил маме выйти за него замуж. Сам Эндрю хотел бы, чтобы мама вышла замуж за дядю Дэвида, но дядя Дэвид был уже женат на тете Люси, так что мама сказала, что она не может выйти за него замуж, к тому же она не любит дядю Дэвида, как это надо для успешного брака.

Было похоже на то, что мама любит лорда «Обугленные кости». Хотя он и не был так высок и красив, как лорд Эйлсгарт, она всегда улыбалась ему, и они очень легко и непринужденно разговаривали. В их беседах не чувствовалось тайного напряжения, какого-то облачка, как в общении с неравным по положению.

И Эндрю в голову пришла очень интересная и очень хорошая мысль. Может, когда мама выйдет замуж, лорд Эйлсгарт перестанет к ним ходить и так сильно расстраивать маму?

Служанка Нэнси пришла, чтобы уложить Эндрю спать, поскольку мама уже оделась, чтобы отправиться из дома вместе с тетей Мэй. Лорд Эйлсгарт ушел очень быстро. Когда Эндрю поднимался по лестнице вслед за Нэнси, он слышал его прощание. Эндрю твердо знал, что она была рада тому, что он ушел.

С мыслью, что мама может выйти замуж за лорда «Обугленные кости», Эндрю погрузился в сон – удивительный и счастливый, где они все вместе жили в домике. Проснувшись, он рассказал о сне Нэнси. Она рассмеялась и воскликнула: «Вот как! Думаю, эти старые «Обугленные кости» приходили за леди Мэй, молодой господин».

От этих слов Эндрю рассердился. На протяжении нескольких последующих дней он только об этом и думал. Не надо было ни у кого спрашивать. Мама всегда говорила, что ему не следует вмешиваться в дела взрослых. Но это его дело. Он хотел, чтобы его мать вышла замуж за лорда «Обугленные кости», и решил, что Нэнси ничего не знает. В своем воображении Эндрю убедил себя не только в том, что женитьба может произойти, но и в том, что она обязательно случится.

И когда через неделю лорд Эйлсгарт пришел на чай с ним, принеся в подарок ящик с пятью ярко раскрашенными матросами, достаточно маленькими, чтобы поместиться на борту корабля, Эндрю больше не смог сдерживаться.

Он был слишком рад тому, что должно было, по его мнению, произойти. Он думал, что просто обязан сообщить новость, что его мама скоро выйдет замуж.

Лорда Эйлсгарта эта новость совсем не обрадовала.

Роман сидел со своей сестрой Грейс молча. Оба переваривали новость, которую Роман узнал этим утром. По всей видимости, Триста собиралась выйти замуж за лорда Шарбонно и переехать в роскошный дом поблизости от океана.

– Она же не думает увозить ребенка из Лондона? – спросила Грейс, размешивая кофе. Стук ложечки о чашку действовал Роману на нервы. – Она просто не посмеет.

– Она имеет право поступать с собой и своим сыном так, как этого желает.

– Но ты его отец.

– Что я не могу официально объявить. Если я это сделаю, Триста и ребенок станут объектом скандала.

Грейс плотно сжала губы и продолжила помешивать кофе с той же силой.

– Мальчик этого не заслуживает. Ему нужна моя защита. – Он пробежал руками по волосам. – Мне придется разрешить ему уехать. Из моих посещений ничего не выходит. Он все так же смотрит на меня косо. Не могу понять, почему он меня так ненавидит.

– Может, это она настроила мальчика против тебя? Очевидно, она что-то сказала, чтобы мальчик не любил эти прогулки.

Роман покачал головой:

– Триста не могла сделать Эндрю предметом мести.

Грейс фыркнула. Иногда, когда она выпрямляла спину таким образом, она напоминала ему мать в ее худшие дни.

– Нам придется смириться с тем, что она выходит замуж за этого человека, если уж она его любит.

– Не смеши. Она любит тебя. Всегда так было и будет.

Роман хотел бы, чтобы это было правдой. Иногда в его голове вспыхивала мысль, что Триста – это его судьба и альтернативы ей Нет. Он покраснел до кончиков ушей, хотя и знал, что о его мыслях никто не догадывается.

Но он же чувствовал это! Видел ее взгляд, знал, как она его целует, как занимается с ним любовью. Но потом она снова становилась холодной.

Благодарение Богу, что он никому не говорил ни о тех странных мыслях, что бродили у него в голове, ни о возможностях, которые скорее всего были лишь шаткими иллюзиями.

– Это может быть уловка, чтобы заставить тебя ревновать и побудить к каким-то действиям, – заявила Грейс.

Нелюбовь ее к Тристе стала раздражать Романа. Она была застарелой, надоевшей и совершенно несправедливой.

– Триста никогда не пускалась на подобные уловки, – возразил Роман. – Ты уже высказывала много подозрений на ее счет, но все они оказывались неправдой. Ты можешь ненавидеть ее, но в хитроумном замысле ради достижения своих целей обвинить ее невозможно. Разве ты до сих пор не заметила, что Триста желает от меня скрыться?

Она скоро может быть потеряна для него снова. От этой перспективы ему стало горько.

Он никогда больше ее не увидит. Она постареет и заведет еще детей. От этой мысли у него сжалось сердце.

– Она уедет, как уже делала, – назидательно, словно объясняя ребенку, произнесла Грейс, – но только для того, чтобы ты за ней последовал.

Роман старался держать себя в руках.

– Тогда мне будет проще ее отыскать. Почему у тебя, когда ты сама стала взрослой, нет никакого сочувствия к другой женщине?