Звонок отставного генерала поступил через две минуты после приземления самолета в небольшом аэропорту Горбатова.

— Стрелец, никуда не отъезжай от аэровокзала. Я сейчас за тобой подъеду,

— проговорил бывший кагэбэшник озадаченным, подавленным голосом.

Подобный «прямой контакт» случался не часто за шестилетнюю работу на этого могущественного человека — «серого кардинала» в команде господина Стоцкого. И вот он опять милостиво снизошел до личного общения. И снизошел, надо полагать, не для того чтоб заботливо встретить и прижать к старческой орденоносной груди…

«Небось, снова аврал, — ухмыльнулся тот, кого в скоротечном телефонном разговоре назвали Стрельцом. — Кажется, деспотичный режим Дмитрия Петровича в опасности, раз ликвидация неугодных «объектов» производится чуть не каждый день и даже за пределами области, а приказы раздает сам товарищ генерал».

Черный представительский автомобиль с номерами Правительства области подкатил к козырьку аэровокзала спустя четверть часа. А еще через минуту резво несся к центру города.

— Вот фотография. На обратной стороне адрес, — протянул ему карточку и включил направленный лучик света Роммель. — Поосторожней — он спецназовец. Из Чечни. Срок — до утра. Понял?

— Чего ж не понять, — равнодушно пожал плечами пассажир, возвращая фотопортрет.

— Где тебя лучше высадить?

— Поближе к дому. Нужно взять новый «инструмент» — старый оставил на последнем «рабочем месте».

— Все правильно. Ты хорошо работаешь — без ошибок. Домой, так домой…

Прощаясь вскоре, сухопарый старик с шикарными пшеничными усами крепко пожал руку и еще раз поторопил:

— Не затягивай. В скорейшем исполнении заинтересованы первые лица.

И Стрелец не затягивал — быстро приняв душ, надел свежую темную рубашку, широкие и тоже темные брюки. Поверх рубашки накинул легкую спортивную куртку, а сзади за поясом пристроил небольшой бесшумный пистолет. В карманах брюк лежала запасная обойма, несколько купюр различного достоинства, ключи от двух разных квартир и ничего того, что прямо или косвенно указывало бы на личность владельца всех этих вещей и мудреного специального оружия.

Еще полчаса заняла дорога до Солнечного.

Боже, как он ненавидел этот район!..

Вот, наконец, и нужный дом; нужный подъезд. Лифт, конечно, не работает, а на лестничных площадках непроглядная тьма — мечта любого наемного убийцы.

Шестой этаж…

Дверь квартиры, оббитая старым потертым дерматином…

Поджидать лучше на площадке между этажами — при случае, если кто-то пойдет мимо, удобно спрятаться за трубой мусоропровода. Или сделать вид, будто вышел покурить. Да и в оконце неплохо понаблюдать за теми, кто подходит к подъезду…

А вот, кажется, и клиент топает тропинкой, озирается. Лица-то с эдакой высоты не разобрать… Да, вроде похож.

Быстрые шаги по ступеням…

Точно — он. Подошел к той самой двери, мимолетно оглянулся, тянется к звонку…

— Руки на затылок, — тихо приказал Стрелец и, спускаясь вниз, еще тише добавил: — Ну, здорово, Палермо!

* * *

Они крепко, по-мужски обнялись.

— Валерон! Откуда ты свалился, дружище?! — возрадовался нежданной встрече майор.

— Лучше не спрашивай, — хлопал тот его по плечу. — Ты, поговаривают, сменил десантуру на спецназ?

— Да, имеется такой факт в моей биографии. Пойдем, с матерью познакомлю, посидим, по пять капель опрокинем. Наших помянем… Ты уже знаешь о смерти Юльки, Сереги Зубко?..

— Слышал.

— Ну вот, брат… а сегодня и Клаву убили. Можно сказать: на моих глазах.

— И Клаву?! — опешил Барыкин. — Суки… Про Юру Клавина не знал, — и придержал товарища за локоть: — Нет, Палермо, посидим и помянем в другой раз — сейчас лучше поговорить без свидетелей.

Они поднялись на площадку к окну, закурили, и Валерка поведал о том, как благодаря отменным стрелковым навыкам и громким победам на соревнованиях попал в поле зрения спецслужб. Как сначала выполнял их несложные просьбы — например, пугнуть кого-то точным выстрелом в люстру через открытую форточку или легонько подранить в бедро; как потом эти просьбы трансформировались в четкие недвусмысленные приказы, и требовалось уже не продырявить мягкие ткани жертвы, а прострелить ей черепные кости или сердце. Как постепенно жизнь превратилась в бесконечную череду убийств и нелегальное существование под различными именами.

— Пару раз даже приходилось делать пластику лица, — грустно усмехнулся он, прикуривая новую сигарету. — Так что вряд ли ты узнал бы меня, повстречав на улице.

Павел почти не видел его в темноте, поэтому, поежившись от услышанного, поверил на слово и мрачным голосом спросил:

— А других вариантов не просчитывал?

— Я пошел на них работать по юной дурости. А потом вариантов уже не осталось, кроме двух — либо выполнять приказы, либо быть заштукатуренным.

— Каким?..

Валерон стрельнул глазами в силуэт приятеля и поправился:

— Замурованным в фундамент на какой-нибудь стройке. Ладно, будет обо мне. Сваливать тебе нужно, Палермо — кому-то из здешних боссов ты крепко насолил, — окончил невеселым выводом свой рассказ старый друг.

— Выходит, ты и меня должен был ухлопать?..

— Да, Паша. Полтора часа назад мне приказал убрать тебя один очень влиятельный тип — сподвижник и тайный советник господина губернатора,

— кивнул Барыкин.

Он сбил с сигареты пепел, сплюнул на пол и… улыбнулся. Белозеров не разглядел — почувствовал это:

— Но мы же когда-то давали клятву, помнишь? Наша милая Юлька неплохо тогда придумала!.. Могу ошибиться, но, кажется, это звучало так: «Клянусь никогда не предавать своих товарищей! Клянусь, что ни взглядом, ни словом, ни поступком не причиню друзьям своим вреда или подлости. Клянусь всегда служить им надежной опорой и верным союзником!»

— Да… что-то вроде этого, — вздохнув, подтвердил спецназовец.

— У меня и шрам на ладони остался от горящего бычка.

— И у меня… А Ганджубас!? Ты о Ганджубасе ничего не слышал?

— Нет, давно не слышал. Лет десять…

— Чем же грозит тебе невыполнение приказа? — сочувственно спросил Белозеров друга.

— Трудно сказать. Такого раньше не бывало.

— Я могу на некоторое время исчезнуть. Устроит?

— Если им не известно о нашем знакомстве — этот трюк поможет. В противном случае их удовлетворит только наличие трупа.

— С душе-евными людьми работаешь!.. — покачал головой майор.

— Ладно, как-нибудь выкручусь. А тебе на самом деле нужно испариться. И матери твоей, кстати, тоже. Вот, держи…