— Кому ты рассказываешь, — фыркнула я. — Я тоже… всякого понадумала.

— Всякого?

— Неважно. Главное, что ты здесь. Что с тобой все в порядке.

— И с тобой.

Мы снова переглянулись. Переглянулись, потому что не могли друг на друга насмотреться. По крайней мере, я не могла. Если раньше я видела перед собой Софию Драконову, то сейчас… Соня. Моя Соня! Она здесь! С ней все в порядке! Она жива! Мы вместе! Мы снова вместе!

— Как вообще это произошло? Что это было? Откуда у тебя темная магия? — Соня засыпала меня вопросами. — Или это магия от Ленор? Я вообще ничего не понимаю… постой! Альгор?! И Люциан?!

И Сезар… кажется, говорить нам — не переговорить. Не один день и даже не два.

— Давай по порядку, — я улыбнулась. — Только с мыслями соберусь, потому что… ну, их слишком много.

— Да у меня тоже! Я просто не могу молчать! Знаешь же! Просто я когда волнуюсь, выдаю все сразу и все сразу говорю напрямую.

Про эту особенность Сони я тоже знала, поэтому кивнула. Снова улыбнулась. Не могла не улыбаться: мне казалось, что к моим уголкам рта привязали веревочки и старательно тянут их в разные стороны. Соня не улыбалась, но она вообще больше выглядела ошарашенной, потрясенной. С глазами на пол-лица. Сейчас в ней точно не осталось ничего от Драконовой, это была моя подруга. Это была на двести процентов моя лучшая подруга, Соня Драгунова, и мне не хватало сил вместить это счастье в себя.

— Лен, ты почему молчишь? Я дурацкие вопросы задала, да? Не нужно было спрашивать?

— Сонь, ты чего? — я даже остановилась. — У меня просто шок и стресс. В хорошем смысле.

В кои-то веки! Видать, Тамея там слегка подобрела, ну или отвесила люлей Лозантиру, и он обратил свой взор с меня на кого-то еще.

— Да. Да, я понимаю, — она кивнула. — Я понимаю. Просто… ой…

Соня больше ничего не успела сказать, а меня уже дернули за руку. С такой силой, будто хотели оторвать, к счастью, рука осталась. А вот виритта слетела и покатилась по земле, под ноги мужчины, который изо всех сил наступил на браслет каблуком. Браслет жалобно хрустнул, а мужчина, вытянув руку, ткнул в меня пальцем. Его бородатое лицо, изрытое чем-то вроде местной оспы, исказилось:

— Что стоите? — заорал он окружающим. — Это же Ленор Ларо! Дочь тех, кто совершил покушение на Керуана! Вместилище темной магии!

В этот миг, в это самое мгновение во мне просыпается нечто очень темное. Да что там, я знаю, что во мне просыпается — моя тьма. Моя темная магия, которой все так боятся, и на которую намекает этот урод. Этот урод, который посмел испортить мое воссоединение с Соней!

Эта мысль мелькает во мне такой звенящей яростью, таким ледяным высокомерным холодом, что я чувствую, как под кожей ладоней вспыхивает смертоносная мощь тьмы. Вспыхивает — и тут же гаснет, я закрываю собой Соню и встаю перед ним.

Впрочем, оказывается, что уже не только перед ним. Горожане, обычно спешащие по своим делам куда-то, замедляются. Или, наоборот, ускоряются?

— Лена! Ле-ен, — Соня дергает меня за рукав, и я понимаю, что мы окружены. Толпа сдвигается, отрезая возможность просочиться сквозь нее.

— Темная тварь! — визжит какая-то женщина.

— Ее родители чуть не убили Верховного архимага!

— А она? Ей что, все сойдет с рук?

Это какой-то бред! Не может быть этого. Посреди дня, в центре Хэвенсграда… но оно есть. Сотни лиц, глаза горят страхом и ненавистью. Я не сразу понимаю, что в меня летит камень, и не успеваю закрыться, но щит ставит Соня. Простенький такой, он прогибается под ударом, но камень все-таки рикошетит и отлетает в толпу.

— А это что за девица? — вопит какой-то парень, брызгая слюной.

— Неважно! — орет бородатый. — Она с ней! А от таких надо избавляться.

Тьма снова рывком раскрывается в груди. Как черный цветок, поглощающий биение сердца, самую мою суть, все чувства — даже чувства к Соне, и ее шипение, шипение заполняющего меня холода втекает словно потусторонним голосом в мой разум. «Убей, убей, они все ничтожества. Одного взмаха твоей руки хватит, чтобы…»

Я усилием воли стряхиваю дикое вымораживающее наваждение, а люди бросаются на нас. У меня остается мгновение, чтобы защитить себя, Соню, и в этот момент я не думаю, действую на инстинктах. Вложив весь внутренний светлый ресурс в портал в то место, где нам никто и ничто угрожать не будет.

— Быстрее! — ору, толкая Соню в дом Валентайна, прыгаю за ней, но чья-то рука хватает меня за волосы и дергает назад. Я вижу только ошарашенное лицо подруги, схлопнувшийся в точку портал, от боли на глаза наворачиваются слезы, но и… все. Мир начинает темнеть, потому что сил во мне не осталось. Только тьма, только та самая суть, которой так опасались все. То, о чем говорил Валентайн.

Я валюсь под ноги беснующейся толпы без сил и без мыслей.

Хотя последняя, пожалуй, у меня все-таки есть: не может все так глупо закончиться. Не сейчас, когда я только-только нашла Соню. Бородатый замахивается, и я невольно зажмуриваюсь. Готовясь к удару, к боли, но слышу только отчаянный вой. А следом приказ:

— Расступитесь.

С трудом разлепив тяжеленные веки, вижу, как воет бородатый, перехватив обоженную руку, стянутую золотым хлыстом. Толпа стремительно начинает редеть, настолько стремительно, что в топоте ног едва получается расслышать:

— … Драгон…

— … тэрн-ар…

Люциан склоняется надо мной раньше, чем смысл этих обрывистых реплик сложится в какую-то ясную картинку. Да, пожалуй, стоило всех разогнать, чтобы добить меня самому. От этого становится смешно, почему-то именно сейчас с губ срывается смешок. Я плаваю в вязком тумане бессилия, я всю себя вложила в этот портал, и моих сил не хватит на то, чтобы даже вякнуть.

— Пошел вон, — цедит Люциан, стряхивая золотой хлыст с руки бородатого, и тот с воплями бросается бежать.

Меня неожиданно подхватывают на руки, и от этого голова запрокидывается назад. Тяжелая, как невесть что. Уже в следующий момент Люциан перехватывает меня поудобнее, вглядывается в мое лицо, что-то говорит. Правда, я ничего не слышу: шевеление губ, его голос фонит, как из трубы или как из неисправных колонок. День стремительно превращается в ночь, так стремительно, что мне становится холодно уже безо всякой темной магии, а потом перед нами раскрывается золотой портал.

Мне так хочется отключиться, так хочется провалиться в этот бесконечный сон, но мне не позволяют. Сначала перехватывают мои руки, потом мое лицо. То, что я лежу на знакомой постели, отмечаю как факт. Это же кровать Люциана, где я делала то, что делала.

Мир то расплывается в разные стороны, то стягивается в точку. И его лицо… его лицо перед глазами так близко. Совсем как тогда. Я пытаюсь что-то сказать, но губы Люциана неожиданно врезаются в мои. Так неожиданно, что во мне не остается ни воздуха, ни дыхания, зато сквозь этот бесконечный поцелуй в меня вливается сила. Мощь его магии. Тепло.