– Но я не знаю, в каком именно храме и где его искать. Они пропали, истаяли, и я не успел расспросить их.

– Печально, – подытожил мастер. – По самым скромным подсчетам, в Великом море тысячи островов, и храмы бога Солнца стоят почти на каждом из них. Я уже молчу о храмах на материке, которых вообще не счесть.

Алекс безнадежно кивнул и глянул на разрушенную стену древнего сооружения.

– Едва ли они имели в виду вот этот храм. Или этот остров. Потому что нам пришлось свернуть в сторону из-за нападения. Ну, вот я здесь, но никакого Лика не вижу. Сомнительно, что тот храм, о котором толковали духи, находится на Корике, иначе они не тащили бы меня так далеко. Кроме того, вряд ли после указов узурпатора там остался хотя бы один храм Аполлона.

– Ни одного, – покачал головой Дедал. – Шива, чтоб он ослеп на все три глаза, об этом позаботился.

Когда на остров спустилась ночь, костер перестали поддерживать, и он медленно угас. Было тепло, к тому же мастер заверил всех, что при необходимости он сможет развести огонь в любую минуту.

Вскоре Алекс остался в одиночестве. Дедал вежливо, но твердо дал ему понять, что желает уединиться со своей женщиной. И они устроились чуть ниже по склону холма. Если бы Алекс так не страдал по Ариадне, он бы сам с удовольствием увлек Клару в какой-нибудь укромный уголок.

Сразу заснуть не получилось. Тогда молодой солдат присел у главного входа в бывший храм – или усыпальницу – и стал любоваться лунными отблесками на морской поверхности. Без особой надежды он все-таки надеялся, что духи Диониса вот-вот вернутся. Вдруг юноша услышал шорох. Повернувшись в ту сторону, он увидел маленького Икара, выбирающегося из кустов.

– Привет, – сказал Алекс.

– Привет.

Мальчик был гол как сокол. Видимо, фартук он снял, когда готовился ко сну.

– Они друг друга греют, потому прогнали меня.

– Ясно. Ну, располагайся, если хочешь. Думаю, их ждать не стоит.

Икар пристроился под боком у Алекса и сразу же потянул руку к медальону, висевшему у юноши на шее.

– Это сделал мой папа, – сообщил он. – Я видел, как он его делал.

– Я знаю. Мы об этом уже говорили, наверное, ты прослушал. Он дал его царевне Ариадне, а она – мне.

– Почему? – полюбопытствовал малыш.

– Как награду. Я рассказал царевне кое-что… важное для нее.

– А что ты хранишь внутри? – с интересом спросил мальчик.

– Внутри?

– Ну да. Разве ты не знал? Он открывается. Вот так.

Приподнявшись, Икар ухватился за медальон слабыми ручками, и тот неожиданно раскрылся. Серебряный диск – задняя половинка – отделился от золотого – передней. Лишь тоненькая перемычка, практически невидимая, удерживала две половинки вместе.

И оттуда выпал какой-то небольшой предмет, до этого искусно уложенный в маленькую потайную выемку между серебром и золотом. Он упал на правую ногу Алекса.

Странный предмет был величиной с мужскую ладонь и слабо светился. Когда он коснулся кожи, юноша ощутил тепло и слабое покалывание. Алекс невнятно вскрикнул и вскочил на ноги, вцепившись обеими руками в эту штуку. Он знал, что это может быть одним – Ликом Диониса.

Никогда раньше ему не приходилось видеть или трогать подобную вещь, но сомнений быть не могло. Лик был похож на маску, вернее кусок маски. Ее хватило бы, чтобы прикрыть половину лица. Где-то посреди Лика был один-единственный сверкающий глаз. В данную минуту он таращился на того, кто держал Лик в руках.

Алекс снова издал горлом невнятный звук – возглас радости, удивления и страха одновременно. Маленький Икар, напуганный поведением Алекса, тоже вскочил и попятился к кустам.

Юноша недолго стоял на одном месте, сжимая вместилище божественной сути в руках, но самому ему это время показалось вечностью. Он даже дышать забыл.

В свете луны он заметил странную субстанцию или некий вид энергии, которая быстро переливалась внутри Лика Диониса. Плавный и бесконечный поток чего-то, похожего на хрустально-прозрачную воду или даже сам свет.

Волны… чего-то докатывались до краев маски и отражались обратно, перемещаясь сверху вниз и из стороны в сторону. В центре они сталкивались, перекрывая друг друга, но не ослабевая ни на мгновение.

Самой выразительной деталью Лика был глаз – левый. Он был сделан из кусочка странного, теплого и упругого вещества… По краям маска была слегка истрепана… она легко сгибалась и так же легко принимала исходную форму.

Алекс испытывал приятные ощущения от одного прикосновения этого предмета в пальцах и в том месте на ноге, куда маска упала, выпорхнув из медальона.

Убедившись в истинности этого предмета, юноша уже знал, что следует делать дальше.

Собственно, решение надеть Лик вовсе не было решением. Ведь царевна сама хотела, чтобы он пошел до конца, иначе она вообще не отдавала бы ему Лик.

Но Алекс слабо представлял, что можно ждать от Лика. И в последний миг, поднося приятно щекочущую маску к лицу, сквозь радость и решимость, он чувствовал себя самоубийцей.

Но это неприятное чувство длилось всего мгновение. Алекс не прислушивался к встревоженному лепету Икара. Юноша выдохнул имя той, единственной, и прижал маску к лицу так, чтобы око бога оказалось напротив его собственного глаза.

И с ним что-то случилось. Это было нечто прекрасное и ужасное одновременно.

Весь оставшийся день я, Астерион, посвятил поискам Эдит. Но она словно сквозь землю провалилась. Я искал еще несколько часов, по истечении которых мне пришлось признать, что девушку скорее всего поймали стражники.

Конечно, могло случиться и так, что бедняжка заблудилась в Лабиринте и быстрый осмотр ближайших коридоров ничего не даст. Оставалось надеяться, что во сне я сумею узнать, что с ней случилось. А пока я ничего не мог поделать.

Я распереживался. Хотя мы были знакомы так недолго, мне показалось, что девушка постепенно прониклась ко мне доверием, а может, и приязнью…

Перечитав только что написанное, я понял, что мне не удалось передать на бумаге всю сложность наших отношений. Но если бы я написал, что Эдит начала питать ко мне симпатию, а не простую благодарность, это было бы верхом глупости.

Так что буду придерживаться фактов. Она рассказывала мне кое-что о том, как она жила до того, как ее отправили на Корик с Людьми Дани. Судя по всему, она была счастлива. С самого детства Эдит привыкла поклоняться определенным богам или богиням, пока не стала служительницей культа Аполлона.

Как-то я ее спросил:

– А ты видела его когда-нибудь?

– Кого? – не поняла девушка. – Бога?! Самого Аполлона?

Ее глаза широко распахнулись.