Хотя эпизодически Картеру и поручали решение кое-каких задач, по большей части он самолично и по собственной инициативе отыскивал и прорабатывал проблемы в системе медобслуживания ветеранов. Ему, к примеру, стало любопытно, как штатный персонал ветеранских госпиталей использует выделенный годовой лимит невыходов на работу по болезни, и он подбил статистику, из которой выходило, что пики больничных у медсестер совпадают с пиками заболеваемости сезонным гриппом настолько четко, что прогнозировать их нехватку в период эпидемий можно было со стопроцентной вероятностью. В общем, он втянулся в долгосрочную работу над повышением эффективности работы госпиталей. Вскоре после возвращения Картера медицинское управление МДВ попало под раздачу за массовые жалобы ветеранов на непомерно долгие очереди ожидания: кого-то записали на прием к кардиологу на дату через полгода после обращения, а он до нее не дожил, умерев от сердечного приступа. «Почему такое происходит? — задался вопросом Картер. — Ответ: врачи перегружены, вот и отодвигают первичный прием новых пациентов. А почему врачи перегружены? Из-за того, что их слишком мало в штатном расписании, или из-за того, что они работают медленно и неэффективно?» Он разыскал некую Айлин Моран, занимавшуюся проработкой объективных показателей эффективности работы врачей в системе МДВ. В руководстве ее сильно недолюбливали. «Все ей рот затыкали, — сказал Картер, — а я посмотрел и говорю: „Да она молодец!“». И Картер скооперировался с Моран для создания системы, которая позволит МДВ видеть, где и когда ветеранам не оказывают надлежащей помощи, и определять, чем это вызвано в каждом конкретном случае — нехваткой врачей или недостатками в их работе.

Всё это он рассматривал как часть более широкой системной проблемы, на которую ему хотелось замахнуться: выяснить, как любая крупная госструктура распределяет имеющиеся в ее распоряжении ресурсы и на что именно они в итоге расходуются. Ежегодно Конгресс выделяет на нужды ветеранов свыше ста миллиардов долларов, и множество людей в МДВ рассчитывают урвать на свои нужды чуть больше, чем годом ранее. Высокое начальство понятия не имеет, кто надрывается из последних сил и реально нуждается в дополнительном финансировании, а кто просто хочет поживиться за казенный счет. «Всё заканчивалось тем, что деньги уходили туда, где кто-то кому-то что-то вовремя шепнул на ухо, — сказал Картер. — Я этого насмотрелся до тошноты». Особую ненависть он питал к людям, умевшим и любившим обернуть собственную никчемность себе на пользу и преподнести неэффективность своей работы как свидетельство острой нужды в дополнительных средствах; на противоположном полюсе находились люди иного рода — обладающие даром выжимать максимум из того немногого, что им выделялось, а в результате год от года получавшие всё меньшие объемы финансирования. «То есть из медицины последовательно вытравливался дух здоровой предприимчивости, — вспоминал Картер. — От этого во мне и проснулось желание соорудить какую-то систему, которая помогла бы мне разобраться, что за чертовщина тут вообще творится».

В любом случае скучать ему было некогда, ибо дело он себе находил всегда. В конце каждого года Картер подводил итоги, составляя отчет с самооценкой на четырех-пяти страницах. Да и отчитываться о проделанной работе ему было больше не перед кем, кроме как перед самим собой, поскольку он действительно оказался в такой ситуации, когда он сам себе голова. «По-моему, меня полностью потеряли из виду, — говорил он. — И это давало мне несказанно много свободы для игры».

За пределами Министерства по делам ветеранов, однако, еще оставались люди, помнившие Картера Мехшера по временам его пребывания при Белом доме и продолжавшие следить за его дальнейшей судьбой. Тот же Том Боссерт, к примеру. В бытность заместителем советника Джорджа Буша по внутренней безопасности Боссерт пристально наблюдал за тем, как Картер и Ричард переосмысливали и заново изобретали подход к планированию мер на случай пандемии, давали новую интерпретацию случившемуся в ходе страшнейшей пандемии за всю историю человечества, возрождали к жизни идею контроля со стороны общества за распространением неведомой новой инфекции различными методами социального дистанцирования, а затем еще и ухитрились ненавязчиво подвести людей в CDC к мысли о том, что всё это — не более чем логическое воплощение их собственных идей. Дональд Трамп, чуравшийся всех, кто был связан с администрацией предыдущего президента-демократа, сделал, однако, исключение для Боссерта и назначил его своим первым советником по внутренней безопасности. «Мне предложили должность, по сути, главного ответственного за риски в масштабах страны, — сказал Боссерт. — Наверное, лучше было ее так и назвать». Получив назначение, Боссерт тут же занялся формированием команды, которая будет отвечать за биологические риски, и первым делом пригласил в нее Ричарда Хэтчета и Картера Мехшера. «Просто чтобы вы знали, — сообщил он им. — Если вдруг дерьмо попадет на вентилятор, будьте готовы к тому, что первыми из всех я позвоню вам». Он рассчитывал оформить Картеру и Ричарду допуск в Белый дом с первых дней вступления Трампа в должность, чтобы в случае внезапной вспышки какой-нибудь неведомой болезни они могли сразу прилететь в Вашингтон и приступить к работе.

А затем 9 апреля 2018 года Трамп назначил своим советником по национальной безопасности Джона Болтона, и тот на следующий же день уволил Боссерта с занимаемой должности[40]. Собранную Боссертом команду по защите от биологических угроз он разогнал, предложив выбирать между увольнением и понижением в статусе до должностей без всяких прав и полномочий. С этого момента администрация Трампа зажила по правилу, о котором в Белом доме даже не вспоминали со времен Рональда Рейгана: единственная серьезная угроза исходит от внешних врагов — государств, не разделяющих американских ценностей и покушающихся на американский образ жизни. Все ведшиеся при Буше и Обаме разговоры об озабоченности какими бы то ни было иными угрозами были загнаны под плинтус. Болтон весь Белый дом перенастроил на противодействие враждебным зарубежным странам, а не каким-то, по его мнению, мифическим угрозам наподобие стихийных бедствий или эпидемий. Все силы бросил на борьбу с плохими людьми вместо плохих событий. «В мире ограниченных ресурсов приходится делать точечный выбор», — заявил Washington Post анонимный источник в администрации Трампа.

Так и вышло, что 8 января 2020 года Картер сообщил Ричарду по электронной почте о вспышке новой коронавирусной инфекции в Китае не из Белого дома и даже не из Министерства по делам ветеранов, а из-за старомодного письменного стола Ethan Allen со столешницей вишневого дерева в кабинетике при выходе из спальни у себя дома. Был ли он при этом в одном исподнем после сна или успел приодеться, история умалчивает, но, скорее всего, он явно был не при галстуке.

По большому счету Картер с Ричардом так и не прекращали совместной работы. Вокруг них сложилась небольшая сплоченная группа из семи человек. Все они как один были докторами медицинских наук. Все были моложе Картера, которому вот-вот должно было исполниться 65 лет. Большинство в разное время успели поработать в военных госпиталях в Ираке, и все без исключения — вместе с Картером в Белом доме. Все, кроме Раджива Венкайи, который когда-то и призвал Картера в Белый дом, а теперь руководил разработкой вакцины по заказу одной из крупнейших в Азии фармацевтических компаний, в прошлом служили военврачами: Дуэйн Канева и Джеймс Лоулер — в ВМС США, Мэтт Хепберн и Дейв Маркоцци — в сухопутных войсках. И у каждого из них имелась своя роль на случай любой пандемии. Лоулер, к примеру, возглавлял Глобальный центр медицинской безопасности при Университете штата Небраска. Это было медучреждение федерального подчинения, предназначенное, в частности, для обследования и лечения американцев из любого уголка в страны в случае заражения неизвестным смертоносным патогеном. Туда в свое время госпитализировали с Эболой.