Я всегда боялся «Изгоняющего дьявола». Даже от обложки пластинки Slayer мне не по себе.

Комнаты страха для меня – своеобразная терапия по работе над фобиями. Я бы ни за что не набрался смелости сесть на такой аттракцион, если бы рядом не было Бекс.

Пока она не прилетела в Лос-Анджелес, я спал с включенным светом. Говорил себе, что не хочу споткнуться спьяну по дороге в ванную и пораниться.

Я говорил это себе с юных лет.

Как ловко мы умеем себя обманывать. Утешаем себя рассудительными отговорками, которые придумываем, чтобы заполнить пустоту внутри.

Я думал, что попал в «Шоу Трумана» во время экзорцизма, но кости у меня все равно похолодели.

Я рассмотрел все реалистичные варианты, как Мария могла оказаться в моем номере, но когда она исчезла за дверью, я разрыдался от непонимания.

Я сказал, что звонок от покойного Тони Бонелли был розыгрышем, но я никогда не чувствовал себя так одиноко в толпе людей.

И да, я записывал эти оправдания на бумагу.

Я лгал вам и тем самым утверждался во лжи самому себе.

Кокаиновое онемение творит чудеса. Без понюшки я бы в жизни не последовал за голосом в подвал.

А больше всего на свете мне придает силы моя тайная миссия. Она заставляет меня продолжать расследование вместо того, чтобы сбежать в Брайтон и спрятаться дома под кроватью. Миссия, о которой я буду готов рассказать и вам, когда подойдет час.

И пусть я качу в Бербанк к доктору Санторо, самоуверенно от всего отнекиваясь, но где-то внутри, спинным мозгом я понимаю, что Шерилин предупреждает меня неспроста. Происходящее отнюдь не психологические «ниточки и узелочки». Я действительно что-то запустил тогда в Хэллоуин. Тони дотянулся ко мне из могилы, чтобы сказать, что я получу по заслугам. И как написано на страницах книги священника Примо Ди Стефано, которой еще не должно существовать на свете, я заслуживаю смерти.

Но ты, Джек, просто крути баранку. Занюхивай свою жизнь химической эйфорией. Лезь на рожон, строчи в Интернете, что сверхъестественного не существует.

Все в по-ряд-ке.

Никакие усилия доктора Санторо не помогают мне выбраться из этой цельнометаллической оболочки. Я явился на прием только потому, что хочу найти рациональное объяснение для Сатанахии, Мании и Баракияла, но Санторо знает, где кость зарыта, и начинает копать.

– Как бы вы описали свое детство?

– Никак.

В нашу первую встречу Санторо не смог разговорить меня о родителях. Теперь я отказываюсь обсуждать и Марию Корви. Я знаю, что должен поделиться с ним, правда, знаю, но не могу себя заставить. Я говорю себе: в следующий раз, обязательно, только высплюсь сначала, как только, так сразу…

Салли Стронг мной бы гордился.

Питбуль Шерон тоже на месте. Странно. Теперь, когда я пишу эти строки на забрызганной кровью кровати отеля, описание ее смешных повадок кажется бессмысленным.

– Все взаимосвязано, – говорит Санторо. – Вы, конечно, не обязаны говорить со мной о детстве. Но вы же не можете прийти к остеопату с жалобами на боль в шее и не позволять ему прикасаться к вашим плечам. Одно вытекает из другого, как нитка в клубке.

Ниточки, узелки.

– Я уже сказал, что хочу поговорить про видео. Вы помните, то…

– Видеоролик из Интернета, да, – обрывает меня Санторо и сверяется с заметками.

Вот в таком мире мы живем сегодня, что даже ваш психиатр не дает вам договорить до конца.

Когда я говорю о трех словах, которые слышу только я, складывается впечатление, что доктор понятия не имеет, что на это ответить.

– Думаю, вы понимаете, что все это – имена демонов?

Я киваю.

– А как вы относитесь к демонам и дьяволу? – продолжает он.

– Так же, как и к богу, – отвечаю я, а в голове крутится мысль, не выдаю ли я мимикой лица собственной лжи. – Воображаемые друзья для взрослых. И воображаемые враги.

– А сама концепция дьявола внушает вам страх или тревогу?

Мария Корви марионеткой вскакивает с пола церкви.

Мария Корви ловит машину и шепчет «Счастливого пути» в тумане.

Мария Корви произносит все три слова на видеозаписи – молчи, молчи, молчи.

Но ты ведь и сам знаешь, что это она, девочка из твоих кошмаров.

Знаешь.

Молчи!

Я проглатываю комок страха.

– Концепции – это просто… концепции.

Часы протикивают три доллара под стук ручки Санторо по странице блокнота. Стоит мне обратить внимание на эту привычку, и каждый стук начинает отдаваться эхом в моей голове, как удар молотка.

– Каков этот голос? – спрашивает он. Мои ладони мокнут: он что, прочел мои мысли? – Мужской? Женский? Юный? Старый?

– Не знаю.

Я хочу, чтобы все это поскорее осталось позади. Могу думать только о паре дорожек кокаина – белоснежных и нежных, как перышки ангелов.

Санторо хмурится и опускает глаза в блокнот. И снова: тук-тук-тук. И я знаю, что он сейчас тоже связывает ниточки в узелки. Психотерапевты всегда так делают. Собирают из отдельных фрагментов общую легенду, точь-в-точь как журналисты и фанатики сверхъестественного.

– Этот голос похож на голос Марии Корви?

Ни слова о М**** К****, Санторо, а не то сам кончишь, как в «Крепком орешке».

Лицевыми мускулами я принимаю удивленное выражение.

– Хм! Сложно сказать.

Уходи оттуда, Джек. Уходи и не возвращайся.

Тук-тук-тук.

– А за рамками видеозаписи вы когда-нибудь слышали голоса?

Ну, начинается. Голоса. Как же психиатры любят голоса.

Для начала, как насчет голоса, который звал меня за собой, заманивая в бойлерную? Нет, не будем усугублять. Я уже сознался в том, что слышу слова, которых не должен слышать. Слова дьявола, ни много ни мало. «Псих», – сигналит клаксон прямо надо мной.

Голоса. Проверки мозга. Диагнозы. Шизофрения. Опухоль.

Спокойный как удав доктор говорит, что хочет выписать мне направление в медицинский центр. Я могу сам выбрать любой такой центр, деньги-то все равно плачу я, но он готов порекомендовать хорошую клинику.

– Самая обыкновенная проверка, – он стучит ручкой, а я поднимаюсь на резиновых ногах и вяло плетусь к выходу.

Да, я встаю и ухожу. Я иду быстро, и вскоре голос Санторо смолкает за мной:

– Разве вы сами не хотите найти этому объяснение?

Я иду до тех пор, пока глоток токсичного воздуха Лос-Анджелеса не спасает мне жизнь.

Потому что в трудную минуту вы всегда можете рассчитывать на Джека Спаркса и на то, что он уйдет.