поспешил по коридору следом за своим фаворитом.

– Не обращай на них внимания, – негромко сказал Дэн.

– Я и не обращаю, – откликнулся Николас.

Он правда не обращал. Вид Хэтти, а потом Мясорубки смыл все лишнее, кроме цели. Николас – боец и пришел сюда, чтобы победить.

Мясорубка открыл дверь, и в коридор ворвался шум толпы. Николас подождал, когда волна звука докатится до него – и отгородился от гула. Сейчас его заботил лишь один человек.

Дверь выводила в зал, к центральной сцене, окруженной установленными ярусами сиденьями, чтобы все присутствующие хорошо видели происходящее. На сцене был ринг, настоящий ринг, огороженный канатами.

Этот ринг сильно отличался от тех, на которых обычно дрался Николас и которые зачастую представляли собой всего лишь открытые площадки, обнесенные стенкой высотой по пояс. Зрителям приходилось толкаться, пихаться и напирать друг на друга, чтобы следить за тем, что происходит на таком ринге.

Здесь публика сидела на длинных деревянных скамьях. По лестницам вверх и вниз сновали торговцы, предлагая собравшимся жареное мясо на шпажках и большие стаканы пива. Расположенные через равные промежутки игорные столы позволяли любому желающему запросто добраться до них и сделать ставку.

Появление Мясорубки толпа приветствовала громкими возгласами и рукоплесканиями, но воодушевление зрителей показалось Николасу несколько вялым. При виде Николаса публика возбужденно зашушукалась. Когда он проходил мимо «трибун», до него долетело несколько слов. Похоже, его шансы казались народу сомнительными.

«Эти люди не имеют значения. Единственный, кто имеет значение, – Мясорубка. Не позволяй себе отвлекаться».

Идущий впереди Кролик потащил Хэтти к первому ряду, а Мясорубка меж тем поднялся на ринг. Дэн хлопнул Николаса по плечу и со словами «Удачи, мальчик» последовал за Кроликом.

Николас заметил, как какой-то особенно хорошо одетый мужчина наклонился, чтобы сказать что-то Кролику на ухо.

«Наверное, его настоящий босс», – подумал Николас. Впрочем, у него не было времени хорошенько рассмотреть этого человека или развить мысль. Он уже взошел на ринг следом за Мясорубкой.

На рингах Старого города не существовало настоящих правил – позволялось все, кроме укусов, которые большинство мужчин считали нечестными, неподобающими бойцу. Не было ни раундов, ни перерывов – соперники просто били друг друга, пока один из них не падал – и не мог больше подняться. В Новом городе, как объяснил Дэн Николасу, бойцы должны были следовать определенному набору правил, допускающих, впрочем, изрядную свободу действий.

Во-первых, раунды. Время их не ограничивалось, но, когда боец падал, раунд заканчивался. Его провожали в угол, и следующий раунд начинался ровно через тридцать секунд. Если после этого боец за восемь секунд не мог самостоятельно дойти до отметки в центре ринга, он объявлялся проигравшим.

Во-вторых, пинки, царапанье, удары головой, укусы и удары ниже пояса являлись потенциальным нарушением. Первые четыре пункта Николас и так никогда себе не позволил бы, но вот «удары ниже пояса» как будто допускали толкование. По его разумению, это означало любой удар ниже талии, но, возможно, наблюдатель – тот, кто следил за бойцами на ринге, – считал иначе.

– Тут все зависит от наблюдателя, – растолковал ему Дэн. – Ему решать, что честно, а что нет. Так что следи за собой, чтобы на тебя не навесили нарушение.

Слишком много нарушений – и бойца могли попросту дисквалифицировать. А Николасу совсем не хотелось покидать ринг с позором.

Наблюдатель взмахом руки пригласил Николаса и Мясорубку выйти на середину ринга, где оба они встали так, чтобы носки их башмаков касались выцарапанной на полу отметины.

Николас вполне мог заглянуть Мясорубке в глаза. Они оба были рослыми, но Мясорубка оказался не так высок, как виделся издалека. Это из-за своей массивности он выглядел крупнее.

Мясорубка смотрел на Николаса пустыми глазами. Мертвыми. В них не было никаких эмоций – ни предвкушения, ни возбуждения, ни даже скуки палача, которому привели очередную жертву. Ничего. Вообще ничего.

«Он попытается меня убить», – понял Николас.

Наблюдатель сказал:

– Ладно, парни. Слушайте меня, и все будет в порядке. Если я говорю «стоп», вы останавливаетесь. Если я говорю «нарушение» – значит, нарушение. Это вам не залы-клубы, здесь у нас первоклассное заведение, и мы не потерпим ни пинков, ни укусов.

Николас кивнул, а Мясорубка просто продолжал смотреть на него. Голубые глаза противника показались Николасу холоднее заледеневшего моря.

– Поднимите руки, – велел наблюдатель. – Поприветствуйте друг друга.

Николас по традиции коснулся костяшками кулаков костяшек Мясорубки. Его собственные руки в сравнении с лапищами соперника казались смехотворно маленькими.

А потом время раздумий кончилось, потому что наблюдатель сказал:

– Начали.

Мясорубка тут же взмахнул массивной ручищей, не утруждая себя общепринятыми ложным выпадом или отступлением. Николас вовремя уклонился, услышав свист пролетевшего мимо уха кулака противника.

Удивленный рокот прокатился по толпе.

Никакого прощупывания почвы здесь не будет, понял Николас, плавно отступая. Метод Мясорубки состоит в том, чтобы ударить противника как можно сильнее и продолжать бить, пока соперник не окажется на полу, гадая, откуда взялись эти кружащиеся перед глазами птички.

Мясорубка вновь взмахнул правым кулаком. Но Николас присматривал и за левым, ожидая следующего выпада, который незамедлительно и последовал. Он увернулся от первого удара, избежал второго – и нанес три сильных тычка в челюсть Мясорубки.

Удары эти разве что раздразнили громилу. И все же в зале на миг воцарилась ошеломленная тишина, а потом толпа вокруг ринга вдруг словно взорвалась. Николас не мог рисковать, оглядываясь, не мог ничего, кроме как увильнуть от следующего выпада, но чувствовал, что, просто нанеся эти удары, изменил ожидания публики, изменил предполагаемое развитие боя.

«Челюсть у него просто железная. Посмотрим, как он воспримет попадание в корпус».

Мясорубка, похоже, предпочитал удары наотмашь. Это имело смысл, потому что бойцам ниже его ростом, если они хотели нанести удар, приходилось переходить в ближний бой, оказываясь в пределах досягаемости противника. Но руки Николаса были почти такими же длинными, как у Мясорубки, а двигался он гораздо быстрее, так что Мясорубка никак не мог его поймать.

«По крайней мере, пока. Запал его не иссяк. Я должен измотать его. Он, наверное, никогда не дрался дольше десяти минут кряду».

Мясорубка вновь замахнулся, метя в голову Николасу, который увидел намечающийся удар задолго до его приближения. Отступив на несколько дюймов, он пропустил кулак противника мимо своего носа и сильно-быстро-четко ткнул несколько раз жесткими кулаками под ребра Мясорубки.

Гигант закашлялся и, отшатнувшись, отступил на несколько шагов, а Николас услышал крик Даги-Дэна:

– Так, мальчик! К черту благородство! Добивай его!

Николас пошел в наступление, нанося удары по корпусу противника, оттесняя Мясорубку к канатам. Толпа вопила, не переставая.

«Интересно, смотрит ли