– Он вас видел?

– А Саня не сказал?

– По телефону?

– А, ну да... Да, видел и снимал.

– И никто ему не помешал?

– Так получилось... Все были заняты... Там стреляли...

– Ясно. Как далеко стоял, как уехал?

– В каком плане?

– К машине вашей подходил, терся рядом?

– Нет, не до того было. В спешке удрал. Я с револьвером был, так что...

– А вы снимали?

– Да, разумеется. Ленка все сняла, от и до.

– Это хорошо, – Филин заглянул в салон: – Мне нужна камера.

– Да, конечно... – Ленка, против обыкновения – безропотно, отдала камеру, позволив себе лишь краткое напоминание: – Аккуратнее, дорогая штуковина.

– Понял. Посмотрим, покажем, вернем, – Филин забрал камеру и проинструктировал Ленку: – Мы прокатимся в одно место, а вы с пацанами поезжайте домой. За вами поедут люди, посмотрят, нет ли хвоста. Возле Нижней Махмудовки остановитесь, подождете. Постоите там минут десять, если все нормально, поедете домой.

– А если ненормально?

– Если ненормально, мы тебе позвоним, скажем, что делать. Федя, у тебя есть ее телефон?

– Естественно.

– Хорошо. В общем, если никто тебе не звонит, значит, все в порядке. Постоите у Нижней Махмудовки и спокойно отправляетесь домой. Все, езжайте.

Отправив Ленку с юнгами, мы прогулялись по переходу, зашли в какой-то двор и сели в до боли знакомый «Паджеро».

Здравствуй, милая зверушка, давно не виделись. Вот на этом месте сидел человек, которого уже нет в живых. Интересно, сколько за это время тут сиживало людей, которые уже никогда и ни на чем не поедут?

Между делом мы с Федей как-то упустили из виду, что нас никто и не спросил, хотим мы «прокатиться в одно место» или нет. Как-то мы не обратили внимания на этот вопрос, а теперь уже и неловко его задавать.

Филин скачал кино на свой ноутбук, отдал Феде камеру и, глянув на часы, стал смотреть запись.

Мы тоже приняли участие в просмотре. Сами понимаете, до сего момента все как-то недосуг было.

– Там в самом конце, – подсказал я.

Филин мое замечание проигнорировал. Он сосредоточенно смотрел запись: на праздное любопытство это было не похоже – судя по всему, наша акция его озадачила и совсем не обрадовала.

Пока не добрались до конца, я все пытался припомнить: поворачивалась Ленка назад или нет. Удалось ей заснять Яныча или он так и остался за кадром? А если удалось: как получился – хорошо, четко или мельком, смазанно?

Яныч не получился никак: объектив почти все время был направлен на массовку. В те короткие мгновения, что Ленка сидела за капотом, камера была направлена назад и вниз, так что в объектив попали только ноги Яныча и фрагмент его автомобиля.

– Ну... Видать, не судьба, – спокойно констатировал Филин, закрывая ноутбук.

– У нас теперь есть машина, – заметил я. – Марка, цвет...

– Номер?

– Гхм-кхм... – вот же оболтус, ведь даже номер не удосужился запомнить, не до того было. – Нет, номера нет, но...

– Машина – это ничего не значит, – покачал головой Филин. – После встречи с вами он ее обязательно поменяет. Кстати, вам тоже надо поменять транспорт.

– В смысле?

– Избавиться, выкинуть, взять новую – это уж на ваше усмотрение.

– А зачем?

– Он же все снимал. Перекраска и номера – это не поможет, вас сейчас будут искать не чайники, а спецы.

– Ну, не знаю, – усомнился Федя. – Номера у нас были не родные. А «Фольксвагенов» в Москве и области – выше крыши. Так что замучаются искать.

– Смотрите сами, – Филин пожал плечами. – Это ваше дело. Но я бы поменял. Причем как можно быстрее.

– А почему, вообще, нас теперь будут искать спецы? – прицепился я к слову. – Что изменилось?

– Долго объяснять. Да и желания нет.

– А если коротко?

– Да подставились вы с этой своей тупой акцией. И мало того, что сами – еще и кучу народу подставили.

– Ну, не знаю, – опять усомнился Федя. – По-моему, все прошло гладко, едва ли не на пять баллов. Если бы не этот автоматчик – вообще, по такой акции можно методичку писать.

– Не буду вас разубеждать, – Филин пожал плечами – типа я не спец по работе с кретинами, увольте. – Думаю, в течение недели сами все увидите и прочувствуете. А может, и раньше – это уже будет от вас зависеть.

После этого Филин в подробностях расспросил про Яныча: как себя вел и что делал. Я рассказал все как было.

– В общем, все понятно... А кто на униформу деньги давал?

– Униформу?

– Более полсотни бойцов в одинаковых толстовках и шапочках – это уже униформа.

– А кто легионерам дает деньги? – встречно поинтересовался Федя.

– Никто. Каждый сам себе все покупает.

– А я думал, кто-то спонсирует... Не, это студенты скинулись. Пол-лимона собрали – чтоб, типа того, освободиться от кавказдючьего ига.

– Надо же... – Филина, похоже, это обстоятельство изрядно удивило. – Как интересно... Нищие студенты... Скажите... А зачем вы это делаете?

– В смысле?

– Ну, понятно, студенты пошли на этот шаг от отчаяния. А вы? Зачем вы влезли в эту акцию? Какая вам от этого польза?

Мы с Федей переглянулись и задумались. Знаете, вот так с ходу ответить не получилось. Вроде бы мотивов море, но, как ни странно, ни одного утилитарного. То есть как ни крути, нам от этой акции никакой пользы нет – а лишь один вред и осложнения.

– Польза здесь глубоко вторична, – наконец, нашелся я. – В данном случае генеральный мотив сугубо идеологический, он лежит вне рамок конструктивного мышления...

– Ты мне баки не забивай, – перебил меня Филин. – Ты попросту скажи. Вы же парни неглупые, как-то все планировали, рассчитывали на какой-то результат. Ну и что вы видели в итоге?

– Мы создали прецедент, – гордо подбоченился я. – Показали всей стране пример, как можно с этим бороться...

– Пример? Глупость это, а не пример. Толку от такой борьбы ни на грамм, а жертв будет – немерено.

– Ну почему же…

– Да потому что! Дурной ваш пример. Не так надо.

– А как?

– Ну... Не знаю. Но не так.

– То есть, ты нас порицаешь, но сам ответить на этот вопрос не можешь, правильно я понял? Замечательная позиция!

– Я не собираюсь на него отвечать. У меня другие заботы.

– Видишь, как все просто. Тебя это не касается. Их это не касается. Никого это не касается. Поэтому мы решаем свои проблемы сами – вот такими методами.