– Забрать ствол с кобурой, – бросил Федя подскочившим юнгам. – Борман – первый боец огневой группы. Наручники с пояса – руки за спину, отнимите мобилу, если есть. Втащите потом в здание.

– Ясно, – Борман-Рома склонились над Ильясом.

– Бортовые – к машине! – негромко скомандовал Федя, обернувшись к грузовику. – Тент – борт – наблюдение – ждать команды. Андрюха, давай со мной...

И вошел в здание.

Андрей отстегнул край тента, выпуская из кузова двух бойцов, и последовал за Федей.

Борман надел на пояс портупею с кобурой. Юнги окольцевали Ильяса его же наручниками и потащили в здание.

Мы с Ленкой тоже решили войти.

Вернее, Ленка посунулась следом за большими мальчишками, а я, на ватных ногах, за ней – как привязанный. Деваться мне некуда, я за нее сегодня отвечаю...

* * *

Никто в нас не стрелял, даже табуретами не кидался, внутри было тихо и казенно, откуда-то с верхних этажей вовсю несло утренне-гастарбекским свежепасикантом.

Так, что тут у нас...

Дверь «дежурки» – нараспашку, на диване мирно покоится еще один милицейский джигит, или джигитский милицей (это уже на ваш выбор) – бездыханен, лоб рассечен, на полу кровь.

Юнги укладывают второго рядом, Рома деловито примеряет портупею с кобурой.

Ясно: второй боец огневой группы.

Федя и Андрей беседуют с бледным юношей. Больше в просторном холле никого нет.

Федя сосет разбитый кулак, негромко, но напористо что-то уточняет. Юноша взволнован и испуган, он слегка заикается и не сразу понимает, что именно от него хотят. В руках у него мел.

– Спасибо, – Федя отечески хлопает юношу по плечу. – Как возня попрет – сразу начинайте забивать. Давай, пометь по-быстрому, да приступим.

Юноша на негнущихся ногах семенит по коридору, помечает мелом двери, добирается до второй лестницы и выпадает из поля зрения.

– Мы с вами – огневая группа, – Федя обращается к юнгам, говорит негромко и спокойно: – Смотреть в оба, быть в готовности. Если увидите оружие – мне сигнал: «оружие»! Палить только по команде. Ясно?

– Ясно.

– Еще раз: стрелять только по моей команде. Если кто-то пальнет без команды – башку оторву.

– Да понятно!

– Вы двое, – а это уже нам. – Стоять здесь, в коридор не заходить. Отсюда все прекрасно видно.

– Да, повелитель! – Ленка покорно кивает – в глазах прыгают бесенята.

– Ну все. Андрюха, давай.

Андрей, открыв входную дверь, отдает распоряжение:

– Заходим тихо, на цыпочках. Без команды никто не вламывается. Вперед!

Бойцы вваливаются в холл. Именно вваливаются: они, может, и стараются двигаться «на цыпочках», но все равно получается шумно – топот довольно ощутимый.

Андрей недовольно морщится, быстро ставит задачи заранее назначенным тройкам:

– Последняя комната. Вперед. Предпоследняя. Вперед...

Отряженные тройки начинают просачиваться в коридор.

Первая тройка не успела дойти до средины коридора – вторая от нас дверь скрипит, распахивается, на пороге возникает заспанное мускулистое существо с голым торсом.

– На!

Вторая тройка, оказавшаяся в этот момент рядом, реагирует мгновенно: существо вбивают обратно в комнату, спустя секунду все трое влетают следом.

– МОЧИ!!! – крейсерской сиреной ревет Федя.

У меня от этого леденящего душу вопля закладывает уши, а кровь в жилах не то чтобы вязнет, а буквально застывает.

Ступор.

На мгновение я перестаю понимать, что происходит и где вообще я нахожусь.

Топот, надсадное пыхтение, разом обрушившийся с верхних этажей дружный перестук молотков, первые удары откуда-то из комнат, скороговорный речитатив командира «Трибунала»:

– Пошли, пошли, пошли!!!

Когда я прихожу в себя, жизнь в общаге уже вовсю бьет – но не ключом, нет, а стальными прутами, и даже не в коридоре, а уже в комнатах с помеченными крестами дверьми.

– А-аа-а-а!!! Оа-а-а-аааа!!! Сссууук-ки....

Из этих комнат слышны вопли и стоны, и – никаких тебе атакующих криков и подбадриваний.

«Трибунал» работает молча.

Я не вижу их, но по отсутствию суеты и даже нормальной для таких случаев сумятицы понятно, что хлопцы действуют слаженно и четко, они хорошо «притерты» друг к другу в совместных акциях.

В коридоре остается одна тройка: первая от нас дверь оказалась то ли аномально крепкой, то ли оборудованной специальными засовами, в общем, они не могут ее выбить, бухают плечами, долбят ногами – все впустую.

– А ну, пустите!

Федя, отодвинув бойцов в сторону, отходит на три шага назад, отталкивается от противоположной стены и пушечным ядром влетает в комнату – совместно с дверью, успешно сорванной с петель.

Да куда бы она делась!

Ленка, воспользовавшись моментом, тоже заскакивает в коридор и, прилипая спиной к стене и быстро двигаясь приставным шагом, снимает, что творится в комнатах. Я, понятное дело, как привязанный следую за ней.

В этот момент мне звонит Леха:

– Почему Первый трубу не берет?!

Голос нашего главного шпиона дрожит от возмущения.

– Да он тут занят немного... У тебя проблемы?

– Это у вас проблемы! «Самооборона» уже «подорвалась»! Четыре машины к вам поехали – человек двадцать. Скоро будут!

– Понял, спасибо...

Тройка, оставшаяся не у дел, пропускает обратно в коридор Федю и забегает в комнату.

Федя довольно сосет второй кулак.

Борман прав: никакой работы за ним не бывает – три секунды, и все лежат.

– Леха звонил! – кричу я – шумно тут, от воплей, кажется, в буквальном смысле стены ходят ходуном. – К нам едут! Двадцать лиц, на четырех машинах!

– Хорошо! – радуется Федя. – А где...

Тут в холл вбегает Руденко с «питерскими», и Федино внимание переключается на вновь прибывших.

– Ну как там? – спрашивает Федя, морщась от криков и истошного девичьего визга, который все это время доносится из последней комнаты.

– Да, когда уже отъезжали – выглянул, – Руденко с любопытством заглядывает в первую комнату.

– Хорошо, будем считать, что сигнал прошел от него.

– А какая теперь разница?! – спрашиваю я. – От него, не от него...

– Да, в принципе... Эй, а ну – назад!

Это Ленке: она уже в конце коридора, азартно ерзает на коленях, снимая действо в той самой, визжащей последней комнате. Оторвалась от опеки, мерзавка, воспользовалась тем, что я отвлекся на звонок.