— То, что вы, подонки, умеете лучше всего. Прикрываете своих. Заметаете правду под коврик. Слушай, парень, я все знаю. Я там был. Я знаю копов. Только профи вроде вас смогли бы так ловко удержать заложников под контролем. Ой, а потом преступники убежали, целые и невредимые. Могу поспорить, вы их просто отпустили. Это все вы, легавые, провернули, а теперь покрываете своих. Как всегда!

Похоже на правду? Я сильно сомневался.

Но Солстис поднял два важных вопроса. Откуда похитителям так хорошо была известна тактика осады? И как они всегда умудрялись предугадать наш следующий шаг?

На острове Райкерс в Бронксе находятся десять тюрем, в них отбывают срок семнадцать тысяч заключенных. Райкерс практически превратился в отдельный городок, в нем есть собственные школы, больницы, спортивные комплексы, церкви и мечети, магазины, парикмахерские, автобусное депо и даже автомойка.

Отправляясь туда на следующее утро, я питал большие надежды. Ночью мне пришла в голову идея, и теперь у меня появилась возможность претворить ее в жизнь.

В девятом часу я миновал ящик у входа, где посетители должны были оставлять оружие и лекарства. У меня не имелось ни того ни другого, поэтому я прошел внутрь, и меня проводили в маленькую комнату свиданий Райкерской центральной исправительной колонии, также известной как «Бинг».

Примерно четверть заключенных — бедняки, неспособные заплатить выкуп в пять сотен или даже меньше, но мне были интересны более сложные случаи. Следующие четыре часа я провел в комнате для свиданий и опросил несколько десятков заключенных.

Я проигрывал им записи голоса Джека, сделанные во время наших телефонных переговоров. Может быть, кто-то знал Джека со времени предыдущих ходок в Райкерс или другие тюрьмы.

В комнате побывали, например:

Анджело, грабитель с мощными плечами, похожий на боксера, приготовившегося к схватке.

Гектор, бандит с двумя слезинками, наколотыми в уголке правого глаза, — знак того, что в двадцать один год он уже убил двух человек.

Джей Ти — белый громила из Вестчестера с серьезной наркотической зависимостью, ходячее «Руководство Мерк» по «колесам» и прочей дури.

Джесси со Сто тридцать первой улицы в Гарлеме, с безмятежным лицом, «ленивым глазом» и крошечной бородкой, сидевший за умышленное нападение на человека.

Но никто из них, да и вообще из семидесяти девяти заключенных, не узнал голос Джека. Представляете, как мне было обломно?

Восьмидесятый посетитель, Тремейн, костлявый «старичок» лет пятидесяти на вид (хотя было ему не больше сорока), сказал, что, кажется, раньше он слышал этот голос. «Наверняка не скажу, но может быть».

По пути из Райкерса я позвонил в главное управление и попросил Лонни поискать отпечатки мертвого бандита в базе сотрудников полиции города, штата и вообще страны.

Через час в офисе зазвонил факс. Письмо сообщало, что пришли результаты от Лонни.

Казалось, страница выползала из факса целую вечность.

Я медленно взял ее, стараясь не смазать чернила.

На листе была фотография из паспорта, с которой мне улыбался наш неизвестный. Но подпись под ней — вот от чего я не мог оторвать глаз.

Удивление вперемешку с тошнотворным стыдом обожгло мой желудок, как кислота из батарейки.

Невероятно.

Я схватил мобильный телефон и набрал номер кабинета командира Уилла Мэтьюса.

— Это Беннетт, — сказал я. — Мы вычислили, кто это.

Когда мы пересекли границу города и понеслись на север по Соу-Милл-Ривер-парквей, пошел снег. Меня сопровождали восемь седанов ФБР и фургоны службы по чрезвычайным ситуациям. Мы переехали по мосту через Гарлем и мчались через Вестчестерский лес, но ехали отнюдь не «к бабушке», как поется в детской песенке.

Мы съехали на трассу к Плезантвиллю и повернули на запад к Гудзону. У самой реки мы наконец остановились у высокого, неприятно серого бетонного забора, украшенного колючей проволокой и выгоревшей на солнце, почти нечитаемой вывеской:

ИСПРАВИТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ «СИНГ-СИНГ»

Да уж, на бабушкин домик не похоже. Этот домик немного больше.

Печально знаменитый «Синг-Синг».

«Вверх по течению».

Я вышел из машины на морозный воздух. Казалось, сами стены тюрьмы источают холод. Мне стало еще неуютнее, когда вооруженный охранник на вышке повернулся в мою сторону, блеснув стволом полуавтомата М16, висевшего на груди, — на многие мили вокруг больше не было ни одного блестящего предмета.

Я молча смотрел на покрытую гравием парковку и тщательно охраняемые тюремные блоки. Сколько же мы кругов намотали, пытаясь поймать ублюдков и засадить их за решетку! А они — кто бы мог подумать? — все это время сидели здесь.

Отпечатки погибшего в аварии у автосалона бандита принадлежали Хосе Альваресу, сотруднику исправительного учреждения. Он уволился из «Синг-Синга» всего полгода назад.

Позвонив начальнику тюрьмы, я выяснил, что двенадцать надзирателей с третьего по одиннадцатый участки обхода сказались больными как раз в ту неделю, когда произошел захват заложников.

Внезапно все встало на свои места: слезоточивый газ, резиновые пули, наручники, уличный жаргон вперемешку с полувоенной терминологией. Все это время ответ был прямо перед моим носом, но без подозрений преподобного Солстиса и воспоминаний заключенного из Райкерса по имени Тремейн Джефферсон, когда-то отмотавшего срок в «Синг-Синге», я не смог его вычислить.

Надзиратели, так же как и копы, способны управлять толпой, профессионально держать людей под контролем и эффективно использовать жестокие приемы.

— Готов, Майк? — спросил Стив Рено, выступая вперед из толпы спецназовцев.

— Готов с тех пор, как первый раз приехал к Святому Патрику.

Подозреваемые были в тюрьме, на смене. Чтобы взять их, нам надо было войти внутрь, в чрево чудовища. И хотя полицейские ненавидят тюрьмы, мне не терпелось скорее начать операцию. Особенно хотелось взглянуть на рожу этого умника Джека. В общем, я радостно бил копытом.

Ветер, налетавший со стороны реки, резал кожу как бритва, но я широко ухмыльнулся:

— Пойдем, поздороваемся с Джеком!

Чтобы попасть к главным воротам, нам пришлось пересечь мост, огороженный колючей проволокой. Копы и спецагенты очень не любят расставаться со своим оружием, но в колонии строгого режима ни при каких обстоятельствах не разрешается проносить огнестрел, поэтому мы сдали все оружие в арсенал, прежде чем нас пропустили внутрь.

— Я вызвал сотрудников, взявших больничный в ту неделю, в комнату для опознания, — сказал начальник тюрьмы Кларк, когда мы подошли по грязно-желтому коридору к двери его кабинета.