Каллаген отступил назад, опустился на камень, хватая ртом воздух.

— С тобой все в порядке?

Каллаген поднял глаза и увидел капитана Мэрриота.

Он попытался встать, но Мэрриот сказал:

— Сиди спокойно. Ты сделал хорошую работу, сержант. — Потом помолчал. — Мне приказано тебя арестовать.

— Арестовать? — удивился Каллаген.

— Да, сержант. У майора Сайкса сложилось впечатление, что ты бросил свой отряд, чтобы быть с женщиной. Он считает, что ты принудил изменить маршрут платформы и направить ее в Вегас, а значит, ты дезертировал.

— Но это бессмыслица, капитан. Лейтенант Спраг расскажет вам…

— Спраг мертв, сержант. Он погиб в Марл-Спрингс. Человек, который управлял платформой, тоже мертв, как и большая часть отряда. Сомневаюсь, что кому-то другому что-то известно обо всем этом.

Каллаген медленно поднялся. Чувствуя головокружение от ударов, все еще часто и тяжело дыша, он пытался понять, что же произошло на самом деле.

— А Мак-Броуди?

— Он ничего не знает. Из того, что говорил ему Спраг, он только понял, что лейтенант отправил тебя в разведку и что ты обнаружил платформу и привел ее в Марл-Спрингс. В действительности он не слышал, как Спраг направлял тебя сопровождать платформу.

— Дэлавер знает.

— Хорошо. Хотя я сомневаюсь, что майор Сайкс поверит его словам. Известно, что Дэлавер и Мак-Броуди твои друзья.

Он засунул руку во внутренний карман мундира.

— И, конечно, вот это. Документы прибыли, и я подумал, что тебя нужно поставить в известность как можно скорее, поэтому я взял на себя ответственность передать тебе их.

Лицо капитана Мэрриота было безучастным.

— Ты был хорошим солдатом, сержант. Я ценю это. Если бы Спраг был жив, он бы сказал свое слово. Я верю, что у тебя не возникнет неприятностей.

Каллаген взглянул на бумагу. Увольнительные документы, датированные почти тремя неделями раньше. Значит, они своевременно прибыли в лагерь Кэйди…

— Спасибо, капитан, — поблагодарил Каллаген. — Большое спасибо.

Он медленно побрел прочь, ощущая боль во всем теле и только теперь начиная понимать, какое трудное испытание преподнес ему Чемпион.

И тут взгляд Каллагена упал на Чемпиона. С разбитым и изуродованным шрамами лицом, он спокойно стоял, охраняемый двумя солдатами.

— Слышал, ты скоро увольняешься. Если тебе когда-нибудь понадобится напарник… скажем, чтобы отыскать затерянные рудники или еще что-нибудь, ты только позови Чемпиона.

— Извини!.. — Каллаген покачал головой, улыбаясь. — Мне следовало бы хорошенько врезать тебе еще раз, но я не уверен, смогу ли.

В пустыне было тихо. На всем обратном пути в лагерь Кэйди они не встретили ни одного индейца. Воздух был горячий, но не таил в себе злобы. Они останавливались у Рок-Спрингс, Марл-Спрингс, Содового озера, Пещерного каньона.

Каллаген кивнул в сторону последнего.

— Там есть места, где человек может спуститься на триста или четыреста футов вниз. Если оттуда посмотреть вверх, то может показаться, что находишься в соборе.

Рифленые колонны розового, бежевого, серого цветов и более темных оттенков нависали над впадинами, под которыми веками жили тайны.

Мелинда подъехала к Каллагену верхом на лошади.

— Морт, что будет теперь? — спросила она.

— Может, найду город, где понадобится генерал, — мрачно пошутил он. — А тем временем я смог бы изучать законы. Ты мне подала эту идею.

— Здесь пустыня, — напомнила Мелинда.

— Да, и я буду просыпаться по ночам и помнить ее. Помнить такой, какая она сейчас и какой будет всегда.

— А как же Золотая река?

— Время от времени я буду думать и о ней. Уверен, что она здесь есть, мне кажется, я даже знаю, где она находится. Но если я буду вынашивать свою мечту целых тридцать лет, как это делают некоторые охотники за удачей, то в итоге получится больше, чем кувшин золота.

Предвечерние горы отбрасывали тени по пустыне, на склоне ветер заигрывал с песком, заставляя его сначала кружиться в вихре, потом позволяя падать. Река Мохава, вдоль которой они ехали, время от времени покрывалась рябью, спеша вперед к своей судьбе. Дальше она исчезнет где-то в песках и снова возродится в темных, безмолвных пещерах, которые прячутся глубоко под землей. И повсюду на своем пути она будет ронять крохотные крупинки, до которых так охоч род человеческий.

— Надеюсь, ее никто никогда не найдет, — сказала Мелинда. — Но она должна быть здесь всегда просто для того, чтобы ее искали люди.