Чичи остановилась у калитки. Она мысленно прочла молитву Богородице и помолилась душе Мариано, чтобы душа отца с небес оберегала гнездо, которого семья едва не лишилась всего год назад. Мысль о том, что мать и сестры надежно укрыты за стенами отцовского дома, приносила ей некоторое утешение. Можно было сосредоточиться на предстоящей работе, зная, что в этом отношении их будущее обеспечено.

Добиться того, чтобы Чичи записывала собственные пластинки и выступала с известным оркестром, было в равной степени стремлением отца и собственной мечтой Чичи. Мариано не довелось увидеть день, когда она сделает этот шаг, но сейчас это не имело значения. Он поверил в нее, и уверенность, которую он вселил в свою среднюю дочь, останется с ней, куда бы ни занесли ее гастроли.

Чарли завел мотор и позвал:

– Чич, нам пора выдвигаться!

Она кивнула, закрыла за собой калитку и больше не оглядывалась. Чичи Донателли покинула дом, чтобы стать той, кем ей было суждено стать, – потому что большой мир мог предложить ей нечто, чего не могли ей дать самые близкие люди.

Когда Чарли и Чичи отъехали от дома, взошло солнце, обрамленное веером золотистых и сиреневых лучей, пробившихся сквозь мохнатые серые облака. Только гараж, в котором окрыленный большими надеждами отец некогда устроил студию звукозаписи, остался в тени, потому что Чичи увозила музыку с собой.

Джимми Арена сидел за пианино в репетиционном зале «Сайбург» в Саут-Бенде, штат Индиана, перебирая клавиши и что-то отмечая на нотной партитуре. Он был самым молодым в новом поколении руководителей биг-бэндов и твердо намеревался встряхнуть музыкальную сцену своим новаторским подходом.

Джимми нравилось устраивать эклектичные шоу, где инструментальные свинговые интерлюдии подлиннее пикантно перемежались комедийными сценками, выступлениями сестер-певичек и танцевальными номерами. Близоруко прищурившись на ноты, он откинулся на стуле и раскачивался на его задних ножках, приподняв ступни, – в этом положении он походил на дрессированного тюленя, взгромоздившегося на цирковую тумбу. На носу маэстро сидели очки в роговой оправе. Его густые каштановые волосы были гладко зачесаны назад, а на локтях вельветового пиджака красовались декоративные кожаные заплаты. Общий образ напоминал загадочного профессора-оригинала, эдакого симпатичного философа, который еще и на саксофоне отлично играет.

Чичи стояла в дверях, переживая, будто школьница на пороге нового класса в первый день учебного года. Она поискала глазами единственное знакомое лицо – Саверио Армандонаду (Тони Арма, напомнила она себе), который и сам несколькими днями ранее присоединился к ансамблю в качестве нового солиста. Ли послала его вперед репетировать те песни, которые ему предстояло исполнять в одиночку. Чичи наняли как гвоздь оригинальной программы, и Ли устроила так, чтобы она могла приехать немного позже.

Чичи не нашла Тони в зале, хотя у ребят из оркестра был перерыв. Несколько музыкантов курили, другие настраивали инструменты, делали пометки в нотах, а еще двое заигрывали с хорошенькими танцовщицами, репетировавшими номер.

Когда режиссер-постановщик позвал оркестр обратно на репетицию, Чичи пробралась сквозь толпу и представилась ему.

– Танцовщица? Певица? Или что? – нетерпеливо гавкнул он, подавая оркестру и девушкам знак возвращаться на свои места.

– Я певица. И автор песен. Я исполняю шуточные песни и комические диалоги с Тони Армой.

– Ступайте в репетиционный зал А, вниз по коридору.

Чичи вышла из зала, с облегчением переводя дух. Она пошла вдоль коридора, заглядывая в каждую студию через окошки на дверях, и задержалась, увидев за одной из дверей шеренгу рослых и дюжих парней, пытавшихся выполнять балетные движения у станка. Чичи застыла, не в силах оторваться от их версии глубокого плие. Получалось неважно, и зрелище было презабавное.

– Чем могу быть полезен? – раздался у нее за спиной неприветливый мужской голос.

– Мне нужен зал А.

– Вам не сюда.

– А кто эти балерины?

– Это нападающие футбольной команды из Нотр-Дама. Тренер считает, что им не хватает грации.

– Ну и как?

– Получится – скажу.

Чичи продолжала свой путь по коридору, пока наконец не нашла зал А. Она постучала в дверь и с радостью, смешанной с облегчением, увидела, что ей открыл Тони.

– Добро пожаловать на гастроли, Чич. Как прошло путешествие?

– Дорога была длинная. – Она сняла шляпку и оглядела студию. – Но поезд мне понравился.

– Увы, дальше только автобусом.

– Ничего, справлюсь.

– У тебя ноты с собой? Джимми хочет, чтобы мы спели «Скалку моей мамаши» уже в Элькарте. У нас есть сутки на подготовку.

Чичи села за пианино, открыла папку и развернула ноты. Она немного побренчала, разогревая пальцы.

– Давай просто споем ее пару раз и тогда уже посмотрим, как оформить номер. Хорошо?

– Можно и так. – Тони встал у нее за спиной.

Чичи аккомпанировала, а Тони пел свою партию, когда в комнату ворвался режиссер-постановщик.

– Мы потеряли сестер Ратледж! Судя по всему, Синтия запустила в Джейн телефоном в гостинице «Моррис», и та ушла с гастролей.

– Лучше уж телефон, чем кухонная скалка, – проворчал Тони, не отрываясь от нот.

– А может, введем комедийный номер – мужской балет? – предложила Чичи.

– Что? Где я вам это возьму? – Режиссер вопросительно посмотрел на Тони: – Кто эта девчонка? – Он перевел взгляд на Чичи: – Ты чокнутая, что ли?

– Просто я только что видела нечто забавное. Куча парней, которые совершенно не умеют танцевать, но очень стараются. Послушайте. Оркестр играет что-то в этом роде, – она отбарабанила импровизацию на классический мотив, которая вдруг перешла в свинг. – Просто как идея для музыкального сопровождения. Берете пару ребят из оркестра, и пусть танцуют балет – получится, конечно, ужасно, но зато, когда они перейдут на свинг, будет здорово. Такая забавная увертюра к чему-то еще, или можно продолжить в том же духе. Ну, я могу что-нибудь еще придумать, например. Если мистеру Арене понравится.

– Пойду поговорю с Джимми, – бросил режиссер, выходя из зала.

– На чем мы остановились? – спросила Чичи у Тони.

– На перекрестке богатства со славой, – пошутил Тони.

– Ты пой давай.

– Нет, я серьезно. – Он наклонился поближе к нотам через ее плечо. От ее волос веяло свежим ароматом мяты и ванили. – Значит, теперь ты называешь меня Тони?

– А разве на афише написано не так?

– Ну да, но мы ведь старые друзья.

– Послушай, я только что приехала. Не заигрывай со мной, итальянец. У меня вся одежда измята, и я проголодалась. Я вовсе не чувствую себя богатой и знаменитой. Хочу просто по возможности не потерять эту работу.