Низложение «корсиканского чудовища»

1 апреля 1814 года управляемый Талейраном сенат образовал временное правительство, во главе которого встал… сам Талейран. Пусть всего на две недели, но князь добился своего: он оказался во главе исполнительной власти Франции, и многие знатные посетители теперь часами ожидали приема у его дверей.

А 2 апреля Талейран созвал сенат и уже вечером принес императору Александру решение о низложении «корсиканского чудовища» и о восстановлении власти Бурбонов с конституционными гарантиями.

Самым главным в этом решении было обращение к французской армии, освобождавшее солдат и офицеров от присяги человеку, который «не являлся даже французом».

Нельзя сказать, что низложение Наполеона вызвало в Париже национальный траур. Большинство населения, уставшего от бесконечных войн, действительно готово было встретить союзников как освободителей. Однако решение сената далось Талейрану не так-то просто.

В ночь с 31 марта на 1 апреля он послал своих верных людей Эммериха фон Дальберга, маркиза де Жокура и аббата де Прадта к спящим сенаторам, которых необходимо было срочно разбудить и всеми правдами и неправдами «вытащить» на экстренное заседание. Сенаторы, многие из которых еще сохранили остатки республиканского духа, приняли пожелание Талейрана без особого энтузиазма. В результате явилось лишь шестьдесят три человека из ста сорока. Но могло ли хоть что-то остановить Талейрана? Необходимый кворум был достигнут следующим образом: несколько депутатов действительно болели, и их вынудили проголосовать прямо в постели, заявив, что все остальные уже проголосовали «за».

Временное правительство

В состав временного правительства, помимо Талейрана, вошли верные маркиз Франсуа де Жокур и Эммерих фон Дальберг, а также граф Пьер Риэль де Бёрнонвилль и граф Франсуа Ксавье де Монтескью-Фезенсак.

Историк Фридрих Кристоф Шлоссер отмечает: «Душой французского правительства был с 31 марта Талейран. Мы не можем похвалить его характер, но должны сказать, что он и теперь, и впоследствии при Людовике XVIII старался сохранить учреждения, введенные с 1789 года, и старался удержать натиск эмигрантов, старинных придворных и ханжей. Будучи президентом временного правительства, он заместил все должности своими креатурами»[421].

Прежде всего временное правительство Талейрана занялось восстановлением разрушенной административной машины. Историк Луи Бастид называет все это словом «tripotage», что можно перевести на русский как «делишки» или «махинации». Что он под этим подразумевал? Например, то, что к работе привлекли аббата де Прадта, чтобы не оставалось вакантным место великого канцлера Почетного легиона, а также генерала Пьера Антуана Дюпона де л’Этана, которого за капитуляцию при Байлене (в Испании) Наполеон разжаловал и бросил в тюрьму.

Но аббат де Прадт (он же Доминик Фредерик Дюфур) был умнейшим человеком, бывшим депутатом Генеральных штатов, кузеном гофмаршала Мишеля Дюрока и капелланом императора. В свое время он сделал отличную церковную карьеру, был архиепископом, а потом, как и Талейран, вошел в оппозицию к Наполеону.

Что же касается генерала Дюпона, то после низложения Наполеона он был освобожден и назначен военным министром в составе временного правительства Талейрана.

Отметим, что термин «позорная капитуляция» закрепился за Дюпоном благодаря Наполеону (император, обеляя себя, вообще любил создавать «козлов отпущения»). На самом деле это был очень способный генерал, которого обстоятельства поставили в условия, когда дальнейшее сопротивление оказалось невозможным. Безусловно, это тема отдельной книги, но факт остается фактом — когда был создан кабинет министров Людовика XVIII, за Дюпоном пост военного министра был сохранен.

Два вышеназванных человека стали членами временного правительства 3 апреля 1814 года. Кроме них, министром иностранных дел стал Антуан Матюрен, граф де Лафоре, министром юстиции — Пьер Поль Николя Анрион де Пансэ, министром внутренних дел — Жак Клод Бёньо (бывший советник Люсьена Бонапарта), министром финансов — барон Жозеф Доминик Луи и министром полиции — Жюль Англе.

«Измена» Мармона и отречение Наполеона

Тем временем маршал Мармон отправился в Фонтенбло повидаться с императором и обсудить с ним последние события.

После разговора с маршалом Неем Наполеон начал понимать свое истинное положение: дело было совсем плохо, и ему необходимо было вступать в переговоры. Казалось, он остановился на том, чтобы собрать остатки своих сил, по возможности увеличить их, не проводя больше никаких боевых операций, и, базируясь на этом, начать переговоры. В тот же день он приехал осмотреть позиции корпуса Мармона. В это время из Парижа вернулись офицеры, остававшиеся там для сдачи застав союзникам. Это были Дени де Дамремон и Шарль Николя Фавье. Они доложили о проявлениях радости и восторга, которыми были встречены вражеские войска при вступлении в столицу, а также о заявлении русского императора Александра о его нежелании вести переговоры. Такой рассказ глубоко огорчил Наполеона и вынудил его вернуться назад в Фонтенбло. Больше Мармон его не видел, а вскоре он получил из Парижа известие о его низложении.

В сложившихся обстоятельствах маршалу ничего не оставалось, как сохранять перемирие и вступать в переговоры с союзниками. Это было мучительно, но необходимо. Можно себе представить, что творилось в душе отважного Мармона, героя сражений при Цнайме и Саламанке. Перед тем как окончательно принять решение, он захотел выслушать мнения своих генералов. Все генералы, находившиеся под его командованием, собрались у него, и он передал им последние новости из Парижа. Мнение было единогласным: было решено признать временное правительство и присоединиться к нему во имя спасения Франции.

Наполеон все это время оставался в Фонтенбло. 4 апреля 1814 года к нему явились маршалы Ней, Удино, Лефевр, Макдональд и Монсей. Там же уже находились Бертье и Коленкур. Наполеон начал излагать им свои планы, но ответом ему стало лишь их гробовое молчание.

— Что же вы хотите, господа?! — воскликнул император.

— Отречения! — ответили от имени всех присутствовавших Ней и Удино.

Наполеон не стал спорить и быстро набросал проект акта отречения в пользу своего трехлетнего сына при регентстве императрицы Марии Луизы. Очевидно, он уже продумывал эту возможность.

Наполеон написал:

Так как союзные державы провозгласили, что император Наполеон есть единственное препятствие к восстановлению мира в Европе, то император Наполеон, верный своей присяге, объявляет, что он готов уйти с престола, покинув Францию и даже положив жизнь ради блага отечества — блага, неразрывно связанного с правами его сына, правами регентства императрицы и законами империи[422].