Уилл задумался.

– Ладно, – ответил он.

– Ты серьезно? – спросил отец, не в силах скрыть удивление.

– Я тоже много думал об этом, – ответил Уилл. – Жизнь слишком коротка. Я приложу все силы, чтобы у нас получилось.

– Уилл, это фантастика…

Несколько минут они ехали молча. Эдуард наслаждался шансом на примирение, Уилл размышлял о том, что после исповеди в самолете его жизнь уже не будет прежней.

– Как Эм? – наконец спросил он.

– Я не видел ее с тех пор, как позавчера позвонил тебе в Канаду, – признался отец. – Боялся, что не смогу контролировать себя, если увижу. Она, возможно, что-то подозревает.

– Так ли это плохо?

– Не понял?

– Знаешь, мне следовало все рассказать. Тогда я бы остался на том конце света. Возможно, не так и далеко от Эм, но достаточно далеко, чтобы начать новую жизнь.

– Эмма никогда ничего не узнает.

Уилла это удивило.

– Когда мы говорили по телефону, у меня создалось…

– Я передумал, – прервал его Эдуард. – Мы не можем сказать ей о том, что ты сделал. Мы никому не можем сказать.

– Я хочу ей сказать. Решил, что хочу ей сказать.

– Нет.

– Я сказал одному человеку в самолете, – признался Уилл. – Рассказал всё.

– Что? – ужаснулся Эдуард. Автомобиль вильнул, когда он глянул на сына. – Как ты мог?

– Не мог больше держать в себе. Поначалу испугался, не понимая, почему я это сделал, думая, что она расскажет кому-то еще и я попаду в беду. Потом, когда покинул самолет, ко мне подошел полисмен. Я подумал, что всё, но он только хотел вернуть мне паспорт, который я выронил на пол.

– Господи, ты, похоже, лишился ума, Уилл. – Эдуард раздраженно ударил рукой по рулю. – Ты понимаешь, что тебя могут посадить в тюрьму за содеянное?

– Разумеется, понимаю. Но в аэропорту, стоя перед полисменом, я осознал, что не боюсь: наоборот, испытываю облегчение. Вероятно, тюрьма – это единственное, что может меня освободить. И когда он просто отдал мне паспорт, я ощутил разочарование.

– Ты не можешь этого сделать, Уилл, – отчеканил отец. – Не можешь.

– Я справлюсь, папа.

– Ты живешь в мире фантазий, – рявкнул он. – В тюрьме ничего хорошего нет. И ты думаешь, что чувство вины уйдет, когда ты выйдешь из нее? Никуда оно не денется, ты лишь навеки потеряешь сестру. Она никогда не простит тебя за то, что ты сделал.

– Я принял решение. И готов рискнуть. Я верю в Эм.

– А как же я? – Эдуард приложил руку к груди, потер. – Ты думаешь, меня в это не затащат? Я тоже замазан по уши, потому что хотел тебе помочь, Уильям. Если ты скажешь ей, я ее потеряю, как и ты.

– Это единственный путь. Как еще мы можем показать ей, что это за человек? Мы должны сделать все, чтобы он ушел из ее жизни. И если мне придется сесть в тюрьму, чтобы обеспечить безопасность Эммы, я на это готов.

– Может, есть и другой путь.

Уилл в этом сомневался.

– Какой же?

– Загляни под свое сиденье.

Он сунул руку под сиденье, и пальцы его нащупали холодный металлический предмет.

– Нет, – он тут же отдернул руку. – Что бы ты там ни задумал, я этого не сделаю.

– Так что ты думаешь? – спросил детектив-сержант Дейвис, когда они спускались по лестнице из квартиры Эммы. Его рубашка намокла от пота.

– Пожалуй, помолчу, пока мы не побываем в курьерской службе.

– Думаешь, мы узнаем фамилию отправителя?

– Я уверен, что узнаем, но сомневаюсь, что это будет тот самый человек, который нам нужен.

– Думаешь, Дэн Карлтон сам отправил открытку? Чтобы сбить нас со следа?

– А ты что думаешь? – вопросом на вопрос ответил Гаснер. – Ты думаешь, эта открытка – часть некоего изощренного плана Дэна Карлтона?

– Возможно. Но лично я в этом сомневаюсь.

– Почему? – напирал Гаснер.

– Не знаю, – ответил Дейвис. – Есть у меня такое чувство.

– Чувство, значит? И всё?

Дейвис пожал плечами.

– На текущий момент похвастаться больше нечем.

– Н-да, не так чтобы много. – Гаснера этот аргумент определенно не убедил.

– Будем надеяться, что в курьерской службе мы что-нибудь да узнаем.

* * *

Курьерская служба располагалась к югу от реки, неподалеку от вокзала Ватерлоо. Как и ожидал Гаснер, попали они в маленькую компанию, каких в городе было больше сотни. Доставку писем, бандеролей и мелких посылок обеспечивали курьеры на мотоциклах, скутерах, велосипедах. Работа эта считалась опасной: аварии с участием курьеров случались с завидной регулярностью.

– Вы из полиции? – спросила девушка, сидевшая за стойкой.

– Совершенно верно, – ответил Гаснер. – Нам нужно знать, кто заказал отправку этого письма.

– Я должна спросить управляющего, – сказала она.

– Так спросите. А если возникнет проблема, мы с удовольствием с ним пообщаемся.

Девушка выпорхнула за дверь и тут же – не прошло и минуты – вернулась.

– Покажите мне удостоверение, а потом я сообщу вам имя. Учет всех наших доставок ведется в электронном виде, – объяснила она, что-то набирая на клавиатуре. – Таким образом, мы все держим под контролем и под рукой.

– Нам в этом повезло, правда? – Гаснер улыбнулся, глянув на Дейвиса.

– Система отличная. – Сарказм девушка упустила. – Кто получил письмо?

– Холден. Эмма Холден.

– Эмма Холден, – механически повторила девушка, ее пальцы летали по клавишам. – Да, вот оно. Заказ на доставку зарегистрирован сегодня и оплачен наличными. Вот фамилия отправителя. – Она развернула экран.

Гаснер сощурился.

– Что ж, это интересно.

* * *

– Неужели ты это серьезно? – спросил Уилл, который все еще не мог прийти в себя, обнаружив пистолет под сиденьем отцовского автомобиля.

– Он не заряжен, – ответил Эдуард. – Никто не пострадает.

– Кто тебе его дал?

Холден-старший искоса глянул на сына.

– Один из моих друзей. Он член стрелкового клуба.

Уилл не верил своим ушам.

– И что ты ему сказал?

– Он не задавал вопросов. Только напомнил про осторожность при обращении.

Сын покачал головой.

– Это безумие, абсолютное безумие! Ты рехнулся.

– Уилл, вся ситуация безумна, – ответил Эдуард, включая на перекрестке левый поворотник. – В сравнении с произошедшим, это решение, возможно, самое здравое.