«Дергать надо, – подумал он. – Прямо сейчас!» Финта он легко вырубит, и бегом вверх по косогору… Весло не разберет, что к чему, да и не полезет он… И пушек у них, похоже, нет…

Но на выходе стояли, опершись о двери и жуя резинку, Мозговой и Обезьяна. И Карась обмяк: от этих не убежишь.

* * *

Заехав в Управление, «Американцы» доложились Попову, написали рапорта, выпили понемногу, достав из сейфа остатки припасенного на подобный случай коньяка. И не особо хотелось, но что делать? Другого лекарства для снятия стресса пока не придумано…

– Ну, по домам? – спросил Васильев.

– У меня еще дела есть, а ты езжай… Только имей в виду, что Хвост озвереет вконец. Надо держать ухо востро! И вообще, лучше отправить семьи из города, а то что-то у нас одно на одно налезает. Тут – речпортовские с узбеками, там – Хвост.

– Да-а, как-то не вовремя совпало, – сказал Васильев.

– Тем более, они знают, что ты занимался «куклой», – напомнил Степанов. – Я об этом и в рапорте писал, и Синеватому повторил.

– Ну, будем надеяться, что с ментами воевать они не полезут, – сказал Васильев.

– Вот и начальники так говорят. Но нам-то надо на себя надеяться, а не на их слова. Ну, давай, до завтра.

Уже стемнело. Васильев перешел дорогу, и сел в свою «Киа», стоящую на импровизированной полицейской стоянке – прямо на тротуаре. Это и отметил наблюдающий за ними из подворотни Хвост. Он побежал к своему «москвичу» и, держась на приличном расстоянии, поехал вслед за оперативником. Улицы уже почти опустели: кто возвращался с работы, уже проехали, а те, кто собираются на отдых, еще не выехали.

Васильев довольно быстро доехал до своего дома. Сегодня он был рассеян и не особо внимательно смотрел по сторонам, не оглядывался назад. А как раз сейчас это бы понадобилось. Он запарковал машину, запер, оглядел пустой двор и направился к подъезду. Сейчас он не светил по сторонам фонарем и даже не взял в руку пистолет. Судьба, вытянувшая ему сегодня пиковую масть, продолжала играть на руку Хвосту. Тот находился в пятнадцати метрах, за кустами на углу дома. Прицелившись в плохо просматриваемый силуэт, он нажал спуск. Главное, первым выстрелом свалить ненавистного мента, а потом подбежать и добить. Но вместо выстрела звонко лязгнул металл. Или осечка, или под ударником оказалось пустое гнездо барабана.

– Твою мать! – выругался Хвост и нажал спуск повторно. На этот раз в вечерней тишине оглушительно грохнул выстрел, но Васильев уже спрятался за стену подъездного навеса и вырвал из кобуры свой «Стечкин». Стрелять он, конечно, не стал, потому что четко не видел цели. Разряжают наугад обоймы друг в друга только идиоты и герои дурацких кинофильмов. Точнее, только придурки в дурацких кинофильмах, потому что в реальной жизни даже у придурков хватает ума этого не делать. Васильев не был идиотом и не собирался палить в сумерках возле собственного дома. Он постоял, держа пистолет наготове, услышал топот и увидел, как неясная фигура скрылась за углом дома. Снял шляпу, осмотрел ее и тут же понял, что это нервное. Набрал телефон дежурной части.

Через пятнадцать минут на месте уже была следственно-оперативная группа и Степанов, а вскоре подъехали и Попов, и Синеватый, и ответственный дежурный… Покушение на сотрудника отдела по борьбе с организованной преступностью – не просто серьезное преступление, оно – угроза каждому из его коллег. Поэтому все прибывшие были взвинчены и взволнованны.

– Ты цел? – спросил Синеватый.

– Цел, – ответил Васильев, зачем-то отряхивая пиджак.

– Товарищ полковник, я же говорил, речпортовские знают, что он готовил денежную «куклу». Вот они и сводят счеты. Начали с него, пришьют моего человека, кто будет следующим? Я? Или не только я? – Степанов вел себя дерзко и буравил взглядом Попова и Синеватого, давая понять, что начальству тоже может не поздоровиться.

Но Синеватый и так был настроен решительно.

– Никто им не даст все это делать, – сказал он. – Я сейчас согласую с генералом, мы возьмем Корнилова, привезем в Управление, и я лично буду с ним разговаривать!

«Американцы» переглянулись. Синеватый, «разговаривающий» с руководителем речпортовских, – это была крутая картина.

Все согласования были произведены удивительно быстро, и уже через полчаса Васильев и Степанов с группой СОБРа выехали в речной порт. Они знали, что Корнилов засиживается там допоздна.

На территорию их пустили не сразу. Охранники проявляли бдительность и при виде удостоверений полиции пытались что-то с кем-то согласовать. Это было неверное решение, их заперли в сторожке охраны, лишили телефонной связи и настоятельно порекомендовали сидеть тихо и никому никаких сигналов не подавать. Машины проехали к зданию администрации порта, спецназовцы нейтрализовали двух дежуривших на улице бойцов и ворвались внутрь.

Корнилов как раз допрашивал Карася. Тот сидел привязанным к стулу. К повреждениям на его лице, которые уже начинали подживать, добавились новые, совсем свежие. Разбитый нос испачкал кровью рубашку, разбитые губы с трудом шевелились.

– Рассказывай, сука, мы тебя сейчас на куски резать будем! – нависая над ним, зловеще шипел Гора.

– Дай я его распластаю, – подпрыгивая, повторял Мозговой, но на него не обращали внимания.

– Что рассказывать? – Наполеон пожал плечам. – Что вы мне фуфло гоните? Не знаю я никакого Степанова.

Осведомитель понимал, что другого выхода у него нет. Хоть так, хоть этак, его ждал печальный конец, но признание – это лишний шаг на пути к могиле.

– Ладно, тогда давай, пей, – сказал Корнилов. Он сидел в углу и молча наблюдал за допросом. Он много раз был очевидцем таких ситуаций и хорошо знал, чем дело кончится: разоблаченный стукач все равно расскажет все, что знает, и примет мученическую смерть на устрашение всех остальных и укрепление дисциплины в группировке. Он уверен, что так будет и на этот раз. – Угости его, Гора!

Толстая, поросшая волосами рука поднесла стакан к разбитому рту Карася. У бандитов своя сыворотка правды. В водке размешивается анаша, подозреваемого заставляют выпить, потом вливают еще один стакан, и язык развязывается.

Деваться некуда – Наполеон выпил, сплюнул кровью и сказал:

– На халяву водки попить я люблю, только лучше бы развязали мне руки.

– На том свете тебе развяжут, – пообещал Корнилов. Спектакль шел по привычным, хорошо обкатанным рельсам. Но вдруг сценарий изменился: внизу послышался шум, в коридоре застучали тяжелые шаги бегущих людей.

– Что там такое? – вскочил Корнилов.

Но дверь кабинета вылетела под мощным ударом тяжелой кувалды, и в помещение ворвались четверо собровцев.

– Ложись, стреляем!

Короткие автоматы были направлены на бандитов, но надо сказать, что сам вид устрашающих черных фигур и их решимость действовали еще более эффективно, чем оружие.