Мурбелла почувствовала, что изнемогает от усталости, но нервное возбуждение заставило ее встать. Она принялась мерить шагами запертый зал. Надо было хорошенько подумать. Что можно сделать против этого крошечного, неуловимого, но смертельного врага? Выживут только Преподобные Матери… она твердым голосом обратилась к советницам:

– Найдите всех послушниц, готовых пройти испытание пряностью. Достаточно ли у нас Воды Жизни?

– Для всех них? – воскликнула вне себя от изумления Лаэра.

– Для всех и каждой. Воду должна выпить любая сестра, имеющая хотя бы минимальный шанс перенести испытание. Только после этого они смогут противостоять болезни.

– Но многие умрут во время испытания, – предостерегла Лаэра.

– Или все они умрут от неведомой чумы. Даже если большая часть послушниц не выдержит испытания, это все равно лучше, чем если все они неминуемо умрут от болезни. – Мурбелла не колебалась. Ее собственная дочь Риния погибла во время испытания много лет тому назад.

Едва заметно улыбнувшись своими морщинистыми губами, Аккадия согласно кивнула.

– Сестрам Бене Гессерит больше подобает умереть от испытания, чем от болезни, насажденной среди нас Врагом. Это жест вызова, а не капитуляция.

– Проследите, чтобы это было сделано.

* * *

В домах смерти она старалась не слышать стонов страждущих и умирающих. У врачей Капитула было в достатке наркотиков и мощных обезболивающих средств, а послушницы Бене Гессерит умели блокировать боль. Но страшная болезнь и вызванные ею несчастья могли сломить самых решительных и закаленных.

Мурбелле было ненавистно зрелище сестер, не способных подавлять свои страдания. Ей было стыдно, но не за их слабость, а за то, что она сама не смогла всего этого предотвратить.

Она подошла к ряду походных коек, на которых лежали послушницы. Некоторые были объяты страхом, но другие настроены решительно. В воздухе висел горький тошнотворный дух концентрированной корицы – грубая отвратительная вонь, а не изысканный аромат. Нахмурившись, Мурбелла смотрела, как две Преподобные Матери с каменными лицами выносят носилки с завернутым в простыню телом умершей молодой женщины.

– Еще одна не выдержала испытания?

Преподобные Матери кивнули.

– Сегодня уже шестьдесят одна. Они умирают от испытания так же быстро, как от чумы.

– Сколько выживших?

– Сорок три.

– Еще сорок три Преподобных Матери для войны с Врагом.

Как наседка, Мурбелла расхаживала вдоль ряда коек, вглядываясь в лица пораженных болезнью сестер. Некоторые спокойно спали, обретя новое осознание своего тела, некоторые корчились в глубокой коме, и было непонятно, суждено ли им из нее выйти.

В конце ряда, на последней койке лежала девочка-подросток. Увидев Командующую Мать, она приподнялась на постели на дрожащих от слабости руках. Она твердо встретила взгляд Мурбеллы. В глазах девочки, потускневших от болезни и страдания, горел неукротимый огонь.

– Командующая Мать, – хрипло обратилась девочка к Мурбелле.

Мурбелла подошла ближе.

– Как тебя зовут?

– Балеф.

– Ты ждешь испытания?

– Я жду смерти, Командующая Мать. Меня принесли сюда, чтобы я выпила Воду Жизни, но прежде чем я успела это сделать, появились симптомы заразы. Я умру до конца дня. – Голос девочки не дрогнул, когда она произнесла эти страшные слова.

– Значит, тебе не дадут Воду Жизни? Ты даже не попытаешься пройти испытание?

Балеф опустила голову.

– Говорят, что я не выдержу испытания.

– И ты веришь? Неужели ты недостаточно сильна для того, чтобы попытаться?

– Я достаточно сильна, чтобы попытаться, Командующая Мать.

– Тогда я бы предпочла, чтобы ты погибла, попытавшись, а не умерла, сдавшись. – Она посмотрела на Балеф, и боль сдавила ей грудь. Мурбелла вспомнила Ринию, ее уверенность, ее бесстрашие, такое же, как у Дункана. Но ее дочь в конце концов оказалась неготовой и умерла на столе.

«Надо было отговорить ее. Из-за гордыни, из-за стремления что-то доказать себе, я подтолкнула Ринию. Мне надо было подождать…»

А младшая дочь, Джанна, – где она сейчас и что с ней? Командующая Мать отстранилась от девочки, предоставив Общине Сестер воспитывать ее. Но сейчас, во дни тяжелейшего испытания, она решила спросить у кого-нибудь, например, у Лаэры, где ее дочь.

Балеф воспрянула, в ней вспыхнула надежда, она не спускала лихорадочного взгляда с Командующей Матери. Мурбелла приказала врачам Сук немедленно заняться девочкой.

– Времени у нее осталось намного меньше, чем у других.

По скептическому выражению лиц врачей, Мурбелла поняла, что они считают эту попытку пустой тратой драгоценной Воды Жизни, но Мурбелла стояла на своем. Балеф взяла в руку стакан с вязкой жидкостью, в последний раз взглянула на Мурбеллу и выпила напиток. Потом девочка легла на спину, закрыла глаза и начала свою битву…

Это продолжалось недолго. Балеф умерла, отважно решившись на самоубийственную попытку, но Мурбелла не чувствовала угрызений совести. Община Сестер не имеет права прекращать сражение.

Меланжа была очень дорогой редкостью в мире, но еще реже и еще дороже была Вода Жизни.

На четвертый день претворения в жизнь отчаянного плана Мурбеллы стало ясно, что запасов Воды Жизни на Капитуле будет недостаточно. Одна сестра за другой пили яд, и многие гибли, пытаясь усвоить смертельный токсин своими клетками, пытаясь изменить свой организм.

Командующая Мать дала задание советницам установить минимальную дозу Воды Жизни, достаточную для того, чтобы запустить испытание. Некоторые Преподобные Матери предлагали разбавлять вещество, но если доза оказывалась не смертельной, то есть слишком малой, то попытка заканчивалась безрезультатно.

Умерли еще десятки сестер. Более шестидесяти процентов из тех, кто принял яд.

Кирия предложила жесткое и холодное, но логически оправданное решение.

– Надо осмотреть всех кандидаток и давать Воду Жизни только тем, кто скорее всего выживет. Мы не можем делать ставки вслепую, как глупцы. Каждая доза, которую мы даем женщине, не выдерживающей испытания, – это пустая трата драгоценного ресурса. Мы должны подходить к делу дифференцированно.

Мурбелла не согласилась.

– Шансов нет ни у кого, выживут только выдержавшие испытание. Весь смысл как раз и состоит в том, чтобы дать шанс всем – и выживут самые сильные.

Женщины стояли в бедламе палат одной из больниц, в которые теперь превращали каждый дом, куда можно было поставить достаточное число коек. Мимо них Преподобные Матери с утомленными лицами пронесли четыре мертвых тела. Простыни давно кончились, и тела были неприкрыты. Лица были навеки искажены гримасами боли, которую пришлось в последние минуты пережить этим молодым женщинам.