– Позволю себе усомниться в этом, милорд. Гасконцы твердо намерены мутить воду и дальше.

– Гасконцы? По-моему, это вы мутите воду. Хотите обогатиться за их счет? Я слышал, что ваш отец неплохо нажился на войнах с альбигойцами. Захватил немало сокровищ. Что ж, отправляйтесь в Гасконь, любитель наживы, следуйте по стопам своего отца.

Монфор смотрел на короля в упор, с трудом сдерживаясь. Оскорбления в адрес отца разгневали его, но презрение к Генриху оказалось сильнее. Граф хладнокровно сказал:

– Я с радостью покидаю эти берега. Вернусь лишь после того, как раздавлю всех ваших врагов. Я сделаю это, несмотря на вашу неблагодарность.

Генрих метнул на дерзкого яростный взгляд, но не нашелся что ответить.

Прибыв в Гасконь, Монфор обнаружил, что задача его невыполнима: казалось, Генрих нарочно делал все, чтобы помочь врагам своего губернатора.

Гасконцы и не думали соблюдать условия договора, заключенного с Генрихом. Они нападали на города, захватывали замки, а средств для обороны у Монфора не было.

Возмутительнее же всего было то, что из Лондона постоянно прибывали гонцы, обвинявшие Монфора в нарушении перемирия.

– Это выше человеческих сил! – негодовал граф. – Личная вражда ко мне затмевает королю разум.

А вскоре пришел приказ об отрешении Монфора от должности. Граф ответил на это, что король предоставил ему пост наместника на семилетний срок и соглашение это не может быть отменено. Тогда Генрих предложил выкупить эту должность, и Монфор охотно согласился.

Он отправился во Францию, где его с распростертыми объятиями принял Людовик. Французский король с интересом наблюдал за событиями в Гаскони и никак не мог понять, почему Генрих недоволен таким выдающимся наместником.

Людовик предложил Монфору самые высокие должности, если тот согласится перейти на службу к французской короне.

Но Монфор ответил отказом:

– Я – слуга английского короля. Пусть король неблагодарен, но я присяге не изменю.

Тем не менее граф остался жить во Франции.

Жена не смогла последовать за ним в Гасконь, потому что ждала ребенка. Вскоре пришла весть, что графиня родила дочь, которую назвала Элеанорой – в собственную честь.

Монфор стал подумывать о возвращении в Англию. Конечно, король своего отношения к нему не изменит, но, если так пойдет и дальше, в стране могут начаться весьма интересные события.

Бароны не станут дольше терпеть произвол, встанут все как один против Генриха. И тогда им понадобится предводитель.

Если Симон де Монфор не нужен королю, он найдет себе место в лагере его противников.

* * *

Король объявил, что, раз Симон де Монфор «дезертировал», губернатором Гаскони станет юный принц Эдуард. Мальчику исполнилось тринадцать, он был хорош собой, полон сил, умен и имел все задатки великого государя. В народе поговаривали, что скорей бы уж принц становился королем.

В Вестминстере вновь назначенный наместник принял присягу представителей гасконского дворянства. Однако торжество короля продолжалось недолго. Из Рима пришли тревожные сообщения. Его святейшество заявил, что законность брака Генриха с Элеанорой вызывает серьезные сомнения.

Внимательно прочтя послание, Генрих содрогнулся от ужаса.

Папа римский утверждал, что Генрих, в свое время обручившийся с Жанной де Понть, не имел права вступать в брак с Элеанорой Прованской, а стало быть, их женитьбу следует признать недействительной.

Королева застала своего супруга совершенно сраженным. Он так и сидел, держа в руках зловещий документ. Элеанора выхватила у мужа из рук грамоту и прочла ее.

– Да как они смеют! Наш брак незаконен? Значит, наши дети – бастарды? И Эдуард – не наследник престола?

– Не волнуйтесь, – стал успокаивать ее Генрих. – Я во всем разберусь. Я заставлю клеветников горько раскаяться… Узнать бы только, кто они.

Но Генрих и сам был потрясен. Сердце сжималось от страшных предчувствий. А вдруг папа и в самом деле заявит, что брак недействителен. В свое время римский престол так же поступил с французским королем Филиппом-Августом, даже отлучил его от церкви за то, что он посмел выбрать себе жену без санкции его святейшества.

Между Лондоном и Парижем завязалась оживленная переписка. Генрих доказывал, что если его брак недействителен, то недействителен и брак короля Кастильского – ведь он взял себе в жены Жанну де Понть, которая якобы являлась нареченной невестой английского короля.

Элеанора не находила себе места. Она все время плакала, думая о детях. Неужели их и в самом деле объявят незаконнорожденными? Что угодно, только не это.

Генрих считал, что папа Иннокентий выдумал все это, чтобы заставить английский двор раскошелиться.

– Так речь идет только о деньгах? – с облегчением воскликнула Элеанора.

– Уверен в этом.

– Значит, проблему можно решить.

Разумеется, проблема благополучно разрешилась. Пришлось обложить народ дополнительной податью, еще сильней прижать евреев.

После немалых затрат, оплаченных простым народом, вопрос о легитимности королевского брака был закрыт.

Эта история нанесла еще один удар по и без того шаткому престолу. Ведь англичане уже знали по собственному опыту, что государь царствует не по собственной воле, а по воле своих подданных.

* * *

Из Гаскони поступали плохие известия. Воспользовавшись отсутствием Симона де Монфора, местные сеньоры совсем осмелели. Тринадцатилетний губернатор находился в Англии, да и, прибудь он в Гасконь, вряд ли это что-нибудь изменило бы. Гасконцы вели переговоры с кастильским королем, и Генрих понял, что времени терять нельзя.

Король не мог себе простить, что так безрассудно обошелся с Монфором, прогнал единственного человека, который мог бы удержать Гасконь под эгидой английской короны. Теперь же оставалось лишь отправляться за море с войском самому.

Хуже всего было то, что королева опять вынашивала ребенка и сопровождать супруга на сей раз не могла.

Когда Генрих сообщил ей, что отправляется в поход, Элеанора безмерно огорчилась. Больше всего она страшилась разлуки с мужем.

– Нет, Генрих, я поеду с вами.

– Увы, это невозможно. Представьте только, как тяжело и опасно плавание по морю. Я не могу подвергать вас такой опасности. Оставайтесь дома, с детьми. По крайней мере, я не буду тревожиться о вас.

– Как только родится ребенок, я присоединюсь к вам.

Генрих обнял ее:

– Вот и отлично. Родите ребенка, оправьтесь после родов и отправляйтесь в путь. Мне будет очень тяжело без вас и детей.

Король еще долго тянул время, но в конце концов пришлось отправляться в путь. Королева, ее сестра Санча и Ричард Корнуэлльский, а также весь выводок королевских отпрысков сопровождали Генриха до Портсмута.