Сегодня я задавлю подельников своим авторитетом, завтра получу в спину нож. Никто не любит жить с нависшим над головой лезвием гильотины.

Не выказывая собственной озадаченности, я откусил хлеба с сыром, прожевал и спокойно запил вином. Потом ободряюще глянул на сбитого с толку Попрошайку и вновь попросил:

– Ну же, Юлиус, продолжай! Продолжай, прошу тебя!

Старичок обжег меня ненавидящим взглядом, откашлялся и принялся разглагольствовать о том, какие выгоды сулит покровительство некоей важной персоны. Как все сразу станут нас бояться, и даже стражники будут целовать ботинки. А от нас не убудет; изредка придется выполнять плевые задания да делиться слухами и сплетнями.

– Главное – не трогать нужных людей, – окончательно оправившись от вызванного моим неожиданным появлением испуга, подытожил Юлиус свою речь, – а нам на откуп отдадут всю Акраю! Всю, целиком и полностью!

Я несколько раз хлопнул в ладоши и поднялся из-за стола.

– Браво, Юлиус! – прошелся по комнате, внимательно наблюдая за реакцией жуликов. – Великолепная речь.

– Говори по делу! – оскалил старик редкие зубы. – Не пытайся запутать нас! Не выйдет!

– Боюсь, ты сам себя запутал, – с нескрываемой печалью похлопал я его по плечу.

Вопрос расширения границ был моей давней головной болью. Некоторым людям никогда не хватает того, что они уже имеют. Им надо хапать еще, еще и еще.

Больше!

Таким и в голову не придет остановиться по собственной воле. Только когда кусок встанет поперек горла, только когда потащат на эшафот или устроят темную столь же ненасытные подельники.

А вот меня сложившееся положение вещей более чем устраивало. Я сознательно выстраивал свои дела так, чтобы знать все и обо всех, но при этом старательно избегал прямого противостояния с остальными воротилами преступного мира. Чужие тайны и секреты всегда интересовало меня ничуть не меньше золота, и вот теперь кто-то решил прийти на все готовенькое?

Слухи и сплетни нужны? Вот уж не бывать этому!

– Никто из здесь собравшихся не совершенен, – признал я. – Кто-то страдает грехом чревоугодия, кто-то излишне азартен, некоторые злоупотребляют выпивкой и не особо разборчивы в выборе партнеров.

– Разве я не само совершенство? – проворковала Вероника.

– Гордыня – смертный грех! – легко срезал я красотку и продолжил свою речь: – Все мы живые люди, все мы очень разные. Нет среди нас лишь глупцов. Но жадность… жадность способна застить глаза кому угодно. Господа! Скажу банальность, но жадность – это плохо.

Юлиус разинул рот, намереваясь оборвать меня, я погрозил ему пальцем, облокотился на спинку стула и спросил:

– Чего вы хотите? Спать на мягких перинах, разъезжать в каретах, вкушать деликатесы и пить вино по десять крон за бутылку? – Выдержал паузу и усмехнулся: – Так вы все это можете позволить себе прямо сейчас! Мало? Хочется заселиться в фешенебельный район и быть принятыми в лучших домах Акраи? Быть может, Якоб, тебе хочется получить рыцарский титул?

– Святые упаси! – отказался Ловкач, которому за участие в обороне Магрева был пожалован орден «Серебряного орла» и рыцарский титул в придачу. Впрочем, как человек благоразумный, Якоб вон Ланц это обстоятельство не афишировал.

Я оставил мошенника в покое и обратил свое внимание на остальных:

– Хотите подмять под себя город и забраться на самый верх?

– Что в этом плохого? – пробурчал Шиллер.

– Что плохого, Марти? А ты припомни, сколько твоих коллег вздернули на виселице лишь потому, что им не хватило ума держаться в тени? Вы все – вспомните! Мы вместе уже десять лет, и ни разу никто из вас даже ночи не провел за решеткой! Многие жулики могут сказать о себе то же? Те, кто плевал на понятия и хапал без меры, давно гниют в общей могиле! Зарубите себе на носу: выскочки долго не живут! Только засветитесь…

– Нас защитят! – хрипло каркнул Юлиус. – Никто не посмеет нас тронуть!

– Защитят? – у меня вырвался ехидный смешок. – Кто?

– Узнаешь, когда придет время!

– Да полноте! – отмахнулся я. – Неужели ты по скудоумию своему действительно полагаешь, будто тебя первого попытались завербовать в соглядатаи? Слухи собирать, сплетни! Неужели действительно веришь в этот бред?

– А даже если так? – взвился старик. – Даже если работать на чужую разведку, что с того? Какое тебе до этого дело? Мы сами будем определять правила игры! Мы! Деньги и покровительство…

– Коготок увяз – всей птичке пропасть, – припомнил я народную мудрость, когда Юлиус прервался глотнуть воздуха. – Как только замажешься, твой новый хозяин начнет вытирать о тебя ноги. Бесов праздник! Да тебе придется приплачивать, чтобы на свободе остаться! А королевская тайная служба? Думаете, ее шпики даром свой хлеб едят?

– Все уже решено! Никто не будет нам мешать! Никто нас не тронет! – заблажил Попрошайка. – Ни тайная служба, ни надзорная коллегия!

Вот так всегда – позволь человеку раскрыть рот, и он наговорит такого, что просто диву даешься.

– Кто хочет тебя купить, Юлиус? – спросил я. – Будь добр, поведай нам…

Но старик и слушать ничего не стал.

– Нет! – безапелляционно заявил он. – Не сейчас!

– Это твое последнее слово?

– Ты ничего от меня не узнаешь!

Безумно хотелось ухватить его за худую длинную шею и как следует придушить, но на людях этого делать не стоило. Нельзя менять правила игры, нельзя потрошить своих, нельзя настраивать их против себя…

Нельзя, нельзя, нельзя!

Святые угодники!

Я мотнул головой, прогоняя наваждение, покрутил охвативший запястье серебряный браслет и уселся за стол.

– Ставлю вопрос на голосование. Решите выполнять грязную работу для чужого дяди, я уйду. Решите оставить все как есть – придется расстаться с Юлиусом. Итак, кто за то, чтобы влезть в кабалу?

Руки не поднял никто. Даже Марти Шиллер, который лишь еще больше ссутулился и напряженно сверлил взглядом столешницу.

– Кто против? – решил я закрепить успех.

Единогласно.

– Будь ты проклят! – взвыл Попрошайка и бросился на выход.

Я перехватил его за руку, удержал и предупредил:

– Чтобы завтра и духу твоего в Акрае не было! Останешься – под пирс спущу!

Старик выскочил в коридор, я вышел следом и приказал выглянувшему за мной Клаасу:

– Бери Ори с Гастоном и выпотроши его. Только тихо. Понял?

Помощник кивнул и поспешил к лестнице; я вернулся в кабинет и хрустнул костяшками сцепленных пальцев.

– Ну и как обстоят наши дела? – оглядел подельников, заранее готовясь к плохим новостям, поскольку известие о моем аресте просто не могло остаться без последствий.