Смерть – это переход Жизни и Разума из одних форм в другие. Вечна Жизнь, а смерть скоротечна. Нет инстинкта смерти; есть инстинкт Жизни. Но и его человек способен преодолеть ради веры в нечто более высокое, чем любовь к самому себе.

В предисловии книге Лидии Флем «Жизнь Фрейда и его пациентов» (2003) психолог и философ В.М. Лейбин предположил, что о Фрейде и его деятельности написано такое количество работ, которое может сравниться лишь с жизнеописанием Христа (некорректное сравнение с явным преувеличением).

«Для одних Фрейд, – пишет Лейбин, – не только глубокий мыслитель, сумевший, подобно Эдипу, разгадать загадку Сфинкса, но и конкистадор (как он называл себя), первооткрыватель тайников человеческой психики, первопроходец, сумевший осветить лучом света тёмные, таинственные, ранее неведомые глубины бессознательного… Для других основатель психоанализа в лучшем случае – заблудившийся в дебрях умственных конструкций фантазёр…»

В книге профессора Э.А. Костандова «Психофизиология сознания и бессознательного» (2004) сказано: «Австрийский психолог Зигмунд Фрейд… создал учение о бессознательных психических явлениях и мотивациях (влечениях) личности и в детерминации его поведения. Его теория построена в основном на данных анализа желаний и представлений, связанных с сексуальным влечением, которые изгнаны из сознания в результате их конфликта с нормами социальной жизни».

Учение о бессознательных явлениях – не заслуга Фрейда. Он и сам это признал: «Поэты и философы раньше меня открыли бессознательное. Я открыл лишь научный метод, с помощью которого бессознательное может быть изучено». (Как мы могли убедиться, его метод нет оснований считать научным.)

О значении бессознательного восприятия одним из первых писал немецкий философ, натуралист, математик, физик, историк, языковед Готфрид Вильгельм фон Лейбниц ( 1646– 1715). В «Новых опытах о человеческом разуме» он писал:

«Есть тысячи признаков, говорящих за то, что в каждый момент в нас имеется бесконечное множество восприятий, но без сознания и рефлексии, т.е. имеются в самой душе изменения, которых мы не сознаём, так как эти впечатления или слишком слабы и многочисленны, или слишком однородны. Но в соединении с другими восприятиями они оказывают своё действие…

Действие этих малых восприятий гораздо более значительно, чем это думают. Именно они образуют те не поддающиеся определению вкусы, те образы чувственных качеств, ясных в совокупности, неотчётливых в своих частях, те впечатления, которые производят на нас окружающие нас тела и которые заключают в себе бесконечность, – ту связь, в которой находится каждое существо со всей остальной Вселенной. Можно даже сказать, что в силу этих малых восприятий настоящее чревато будущим и обременено прошедшим, что всё находится во взаимном согласии».

Эти мысли не только показывают важность бессознательных восприятий, но и утверждают наше единство с окружающим Миром и бесконечную зависимость от него. Этого не учитывал Зигмунд Фрейд. Для него бессознательное было хранилищем всяческих наследственных и приобретённых в раннем детстве сексуальных аномалий.

Фрейд придумал именно ненаучную методику, что ясно видно по его субъективному толкованию сновидений. А наука требует объективности. Американский психолог Р. Сирс отметил: психоанализ исключает повторение наблюдений и основан на предположениях.

Научные методы изучения бессознательного задолго до Фрейда разрабатывали немецкие психологи Иоганн Фридрих Гербарт, Карл Густав Карус. А Герман Гельмгольц – физик, биофизик, физиолог и психолог – создал учение о «бессознательных умозаключениях». За 70 лет до «открытия» Фрейда Гербарт писал, что энергия бессознательных процессов господствует в психике человека, вызывая конфликтные ситуации. Нет абсолютного забывания, а есть лишь вытеснение в область бессознательного.

Зигмунд Фрейд и сам признавал, что «психоанализ в значительной степени совпадает с философией Шопенгауэра – Шопенгауэр не только утверждал господство эмоций и первостепенную важность сексуальности, но знал уже о механизме вытеснения». По словам Фрейда, об этом он узнал в поздние годы. Хотя философией Шопенгауэра он интересовался с юных лет.

Примерно то же сказал Фрейд и о Ницше, «чьи догадки и прозрения часто поразительнейшим образом гармонируют с открытиями психоанализа». Но тут же оговорился: мол, эти идеи «я долго оставлял без внимания… я больше заботился о свободе ума от предвзятостей, чем о приоритетах».

Одна из схем строения психосферы личности

Он не желал признаваться даже самому себе, что использовал чужие идеи. То самое подсознание, причуды которого он находил в душах других людей, существовало и у него. Оно и постаралось не извлекать из памяти то, что не хотелось вспоминать.

Выходит, никаких особых открытий не было, если немало философов и учёных значительно раньше писали о том же, что и он. Да и сексология была не новостью. Издавался даже «Ежегодник половых извращений».

В 1863 году была опубликована небольшая по объёму, глубокая по содержанию и прекрасно написанная работа Ивана Михайловича Сеченова «Рефлексы головного мозга». Она появилась в «Медицинском вестнике», но стала популярной среди русской читающей публики, а не только у специалистов. Этот номер журнала перекупали за большие деньги.

Книга Сеченова, вышедшая отдельным изданием в 1866 году, просто и ясно раскрыла механизмы взаимосвязей физиологических и психических процессов. Было показано, что в основе сложнейших переживаний и работы интеллекта – рефлексы, реакции организма на раздражения, поступающие извне. Так возникла наука психофизиология.

Сеченов доказал важную роль в нервной деятельности торможения рефлекторных (бессознательных) движений, а не только возбуждения нервных клеток, открыл биоэлектрические ритмы, существование «тёмного мышечного чувства». Он первым стал изучать нервную систему, психическую деятельность и организм как единое целое.

Иван Петрович Павлов развил это учение, открыв условные рефлексы, закрепляющие индивидуальный опыт высших животных, включая человека, у которого они представлены, в частности, системой речевых сигналов. Он писал: «Вместе с Иваном Михайловичем и полком моих дорогих сотрудников мы приобрели для могучей власти физиологического исследования вместо половинчатого весь нераздельно животный организм. И это – целиком наша русская неоспоримая заслуга в мировой науке, в общей человеческой мысли».