На обрывках обнаружились слова, написанные по-бельбидийски в глубине кеолотианской территории это выглядело необычно, но не то чтобы совсем невозможно. Бельбидийский всегда использовался для общения между народами Кабалланского моря. Правда, прочитать оказалось, возможно, не все: кое-где не хватало кусков, в других местах буквы стерлись или были заляпаны.

Сами по себе прочитанные слова ничего не значили. Халь переложил клочки по-другому, и ему удалось составить фразу «Принцесса и ее 16». Должно быть, речь шла о шестнадцати повозках с драгоценным приданым! Сердце у него забилось сильнее, он опять принялся мудрить с пергаментом, но больше ничего осмысленного разобрать не смог, за исключением слов «Троллесье» – именно туда они и направлялись – и зловещего «засада».

Мысли так и запрыгали в голове. Неужели ему, в самом деле, удалось раскрыть заговор, направленный на по хищение принцессы и приданого? Пергамент выглядел так, будто его поспешно вытащили из волчьего черепа, изорвали, смяли и спрятали. Может быть, сам Халь и потревожил заговорщика, когда тот читал или даже писал это послание. Надо немедленно сообщить принцу Ренауду и принцу Тудвалу.

Он повернулся бежать к отряду и вдруг заметил еще один клочок пергамента, валявшийся среди листьев. Подхватив его, Халь понял, что это нижняя часть листка, к тому же менее рваная и перепачканная, как будто ее уронили прежде, чем докончить уничтожение улики. Халь раз вернул пергамент, и губы у него вдруг пересохли.

«Она не должна добраться до Бельбидии».

Подписи, к сожалению, не было.

Как это понимать? Кто мог написать такую записку?

Халь взял под уздечку лошадь Кимбелин, отвел ее к принцессе и, сев на Тайну, вернулся к повозкам. Принц Тудвал и принц Ренауд еще скакали к своему заветному бугру. Хардвин же, покрасневший и растрепанный, при соединился к остальным.

– Конь испугался и меня сбросил, – объяснял он, но никто его не слушал, только Халь. Прочие же суетились вокруг принцессы Кимбелин: та настаивала на том, что желает опять подняться в седло. Догадавшись, что случилось что-то дурное, принцы поскакали наконец обратно.

Тудвал, растолкав столпившихся людей и увидев сестру, побелел.

– Кимбелин, ты ранена!

– Ничего страшного. Лошадь понесла, я упала, – резко ответила девушка, отряхивая платье. Ей явно не нравилось, что все видели, как она оплошала.

Халь скрыл улыбку, Брид тоже пришла бы в ярость. Правда, ей-то, пожалуй, удалось бы удержать лошадь. С другой стороны, Кимбелин привлекала именно тем, что не была во всем безупречна. Она дала ему возможность проявить себя в качестве героического защитника. Кимбелин нуждалась в нем там, где Брид он был ни к чему.

Эта мысль согревала. Халь улыбнулся принцессе, и та ответила тем же медленной, неуверенной, но заинтересованной улыбкой. Чуть склонив голову набок, Кимбелин посмотрела на него долгим взглядом, а потом вдруг с девчоночьим смехом пустила лошадь в быстрый галоп. Растерянная свита поспешила следом.

Перед Халем выросла квадратная фигура Тудвала. Прищурившись, принц заступил ему дорогу.

– Держись от нее подальше, – прорычал он с обычной для кеолотианцев свирепостью. – Не хочу, чтобы она говорила с неверным.

Халь не обратил на оскорбительные слова никакого внимания. Ему нравилось выводить Тудвала из себя, а сестра принца была слишком красива, чтобы всерьез на него обижаться. Что за стыд будет, если этой прелестной девушке придется выйти замуж за Рэвика!

– Какой-то ты хмурый, – произнес Кеовульф, и Халь от неожиданности подпрыгнул в седле.

– Правда?

– Мрачные мысли, да? – спросил рыцарь. – Принцесса тебя чем-то расстроила?

– Слишком она хороша, чтобы старый стервятник на ней женился, – ответил Халь и стиснул зубы, но тут же расплылся в улыбке – Кимбелин опять смотрела на него из-под унизанного рубинами венца.

Кеовульф понимающе поднял бровь. Этот взгляд был Халю хорошо знаком и обычно означал, что сейчас Кеовульф примется его поучать. Но тот не проронил больше ни слова, и это еще больше разозлило юношу. И все же ему надо было поговорить с рыцарем наедине. Халь жестом показал в хвост колонны, натянул поводья и стал трепать Тайну по гриве, ожидая, пока отряд их обгонит. По сторонам стали появляться невысокие холмы, вдали горизонт прорывали скалы. Принц Тудвал громко распорядился, чтобы несколько человек выехали вперед: среди камней могла затаиться какая-нибудь опасность.

– Здесь есть где спрятаться разбойникам, – объяснил он. – Шестнадцать повозок – завидная добыча.

Принц Ренауд тоже не хотел отставать.

– Сержант Ото, ко мне, – приказал он, глядя в упор на Огдена. Тот сперва не понял, что обращаются к нему, потом догадался и подъехал.

– Сир?

– На разведку. Возьмите несколько людей и проследите, чтобы нас не поджидали неприятности. Шестнадцать повозок – завидная добыча для разбойников.

Халь переглянулся с Огденом и возвел очи к небу. Оба принца спешили вперед, чтобы возглавить колонну.

– Так что, никто ставку не выиграл? – спросил он. Его нисколько не волновало, кто победил в скачках, зато хотелось поговорить с солдатами. Этому Халь научился у брата: дружеское общение с подчиненными помогает завоевать их доверие и поднимает боевой дух. К тому же Халю это попросту нравилось.

– Выиграли, сир, – ответил сержант. – Остальные-то вокруг принцессы Кимбелин суетились, не заметили. А я проиграл: из болота пришлось лорда Тапвелла вытаскивать.

Халь этого момента тоже не заметил и теперь привстал на стременах, ища взглядом Тапвелла. Тот рассыпался мелким бесом перед принцем Тудвалом. Каким-то образом овиссиец успел переодеться в чистый камзол и панталоны, а на шляпе все так же сияло отвратительное павлинье перо.

Халь отпустил Огдена выполнять приказ Ренауда и дождался Кеовульфа. Когда товарищ, наконец, подъехал, он, оглядевшись вокруг, рассказал ему о своей находке.

– Позволь поглядеть? – спросил Кеовульф.

Халь сунул руку в нагрудный карман, куда спрятал клочки пергамента.

– Только тише. Прочесть можно лишь несколько слов о засаде, которую готовят для принцессы Кимбелин, и еще в конце – что она не должна добраться до границ Бельбидии.

Брови Кеовульфа полезли так высоко на лоб, что чуть не скрылись под волосами, но он быстро справился с удивлением.

– Надо сообщить… Да нет, нельзя ведь!

– Нельзя, – кивнул Халь. – Я тоже сперва решил, что мы должны рассказать обоим принцам, а потом подумал об этой последней строчке. С чего бы кому-то хотеть, что бы принцесса, не достигла Бельбидии? Ответ прост: этот человек желает не допустить ее свадьбы с королем Рэвиком. А кто может этого желать? Только Ренауд. Да и письмо написано по-бельбидийски. Вдруг он и писал?