— Ну, — задумался дворецкий и указал на Даниэля: — Изгнать меня в мир духов способен, например, он. Или господин барон.

— На самом деле, — уточнил Даниэль, — подобный фокус мог проделать любой, знающий, как провести необходимый ритуал или обладающий нужным амулетом. Все проще, чем может показаться на первый взгляд.

— То есть это не сложно?

— Это сложно, но возможно при некой предварительной подготовке.

— Значит, человек, совершивший преступление, знал, что в доме призрак? Так?

— Я не знал! Если вы меня подозреваете, я и предположить подобного не мог! И до сих пор, если честно, не могу! — отозвался с дивана Диккенс и снова замолчал, наткнувшись на недобрые взгляды.

— Не обязательно точно знать, что в доме поселился призрак, — не согласился Даниэль. — Достаточно лишь предполагать это. У Джона было столько вещей со странной судьбой, что убийца мог просто обезопасить себя. Не так ли, сэр Диккенс? Вы ведь хотели обезопасить себя?

— Нет! — взвился писатель. — Я не убивал Джона! Зачем мне это нужно?

— А что вы тогда искали сегодня в его кабинете? Что вы вообще хотели найти в доме?

— Это уже не важно. Я не нашел.

— Нет, это как раз очень важно! — огрызнулся Даниэль. — Вам что-то нужно было из коллекции Джона. Что-то, что он не пожелал дать вам сам.

— Да! Да, я просил его на протяжении двадцати лет, — отчаянно жестикулируя, начал Диккенс. Он смешно размахивал руками и топорщил жидкую бородку. — По меньшей мере раз в неделю я заводил разговор, но он… он говорил, что мне это не нужно, что я и без него замечательно справляюсь, что я талантлив и популярен, но с каждым годом мне становилось сложнее!

— Что именно вы хотели от Джона?

— Скарабея? — с замиранием сердца уточнила Кейтлин.

— Скарабея? — Губы Диккенса скривились от презрения. — Нет конечно же! Зачем мне египетский жук?

— Что же вам тогда было нужно?

— Перо…

— Перо? — поперхнулся Даниэль.

— Не просто перо, а перо, принадлежавшее Уильяму Шекспиру.

— Зачем оно вам?

— Вы не понимаете? — горько усмехнулся Диккенс. — Шекспир был величайшим писателем. Его тексты живы до сих пор. Перо, которым он писал свои знаменитые пьесы, так сильно впитало его энергетику, что приняло на себя часть успешности и таланта автора. Это перо потом, как талисман, переходило от одного великого писателя к другому, преумножая и поддерживая угасающий талант. Им обладал Джозеф Аддисон, по некоторым данным — Руссо. Потом Самюэль Ричардсон. Последней владелицей пера была Анна Радклиф. Она обожала Джона и перед смертью передала ему самую ценную вещь — перо Уильяма Шекспира. А Джон не хотел отдавать его мне. Он говорил, что от артефактов нет пользы, они, что бы ни давали, взамен всегда забирают большее.

— Но он был прав, — согласился Даниэль. — У Джона была одна отличительная черта: он всегда оказывался прав.

— Мне оно было нужно. Я не собирался им пользоваться.

— Зачем же тогда?

— Перо — моя страховка.

— Страховка от чего?

— Знаете, какой самый сильный страх писателя? Исписаться. Изжить себя, растерять идеи, не суметь сказать что-то новое и в ответ вместо читательской любви и признания получить забвение. Перо — это гарантия, что со мной никогда такого не произойдет. Я должен был заполучить это перо, чтобы обеспечить себе уютную старость, даже если мой собственный талант в один миг угаснет.

— И тогда вы, зная, что меня нет в городе, пришли и убили Джона! Просто стремились обеспечить себе уютную старость, так?

— Нет-нет! — возмутился Диккенс. — Я бы никогда не поступил подобным образом. Во-первых, я вообще не способен убить человека. Во-вторых, Джон был моим другом. В-третьих, пока я полон сил и идей. Я не терял надежды, что Джон рано или поздно отдаст мне перо, если вдруг поймет, что оно и правда мне необходимо. Просто, когда барона не стало, я понял, что это мой шанс отыскать перо, не привлекая к себе внимания. Ты бы даже не заметил его пропажи. Но… у меня не получилось его найти.

— Может, и к лучшему, — пожал плечами Даниэль, не проявив ни малейшего сочувствия к другу семьи. — Но подскажите, почему я должен вам верить?

— Потому что в ночь убийства меня не было, не только здесь, но и вообще дома. Вернулся я на следующее утро, а у ворот особняка уже собирались зеваки, и я понял: случилось что-то ужасное. Подошел ближе и увидел там сыщиков. Буквально через пару часов приехала мисс Кейтлин, и мы встретились с ней там, на улице.

— И где вы были? Мы сообщим Гарри, чтобы он мог проверить правдивость ваших слов. Простите, но, ввиду всех обстоятельств, я не могу просто вам поверить на слово. Хотя и хочу.

— Даниэль, прошу вас, не нужно вплетать сюда посторонних людей. Мне очень бы не хотелось огласки, вы должны понять. Я — известная личность, и общество с превеликим удовольствием уцепится за возможность перемыть мне кости. Я скажу вам, где был, но, бога ради, не распространяйтесь на эту тему. Можете проверить сами, если не полагаетесь на мое слово.

— Где вы были? — настойчиво поинтересовался молодой человек, хмуро посмотрев на мнущегося и пытающегося уйти от ответа писателя.

— Тут, в Лондоне, на окраине…

— Вы были не один, — понимающе кивнул Даниэль. — Как ее зовут?

— Если позволите, я не стану раскрывать ее имени. Она мила, нежна и юна. Мне бы не хотелось, чтобы наша встреча стала достоянием общественности. Понимаете, она талантливая актриса…

— Что ж, я тоже люблю актрис, — усмехнулся Даниэль.

А Кейтлин брезгливо поморщилась, поняв, о чем идет речь. Диккенс хоть и не был убийцей, но потерял в ее глазах весь свой шарм. Уважать она его больше не могла.

Было уже совсем поздно. В окно с раздернутыми шторами таращилась полная луна. Она давала света больше, чем две тусклые газовые лампы, зажженные в бывшем кабинете барона. Оживленные дискуссии и рассуждения быстро сошли на нет. Диккенс пересел в кресло, ближе к письменному столу, и взял в руки одну из статуэток древнего египетского божества — у Джона их было великое множество. Писатель окончательно успокоился и уже не косился в сторону Мэлори, ожидая подвоха. Он убедил Даниэля в своей невиновности, но неприятный осадок все равно остался, его невозможно было убрать извинениями или красноречивыми, убедительными объяснениями. Диккенс уже не раз проникал в дом без чьего-либо ведома и пытался украсть дорогой экземпляр из коллекции. Доверие, которое существовало между давними друзьями, было утрачено, и он прекрасно это понял по неловкому молчанию и потупленным взглядам. Осознав, что в одночасье ситуацию не исправишь, Диккенс начал собираться домой. Мэлори вызвался проводить его до двери. Меган встала со своего места, как-то странно посмотрела на Даниэля и, поймав его взгляд, выскользнула следом за дворецким из кабинета. Кейтлин задумчиво посмотрела ей вслед, но так и не поняла сути этого переглядывания, в отличие от Даниэля, который, похоже, точно знал, что хотела сказать ему Меган. Оставшись наедине с молодым человеком, Кейтлин почувствовала себя крайне неуютно и тоже собралась уйти, но Даниэль ее остановил.