Но леди Маргарет вскинула подбородок:

— С вами обязательно что-нибудь случится, и сердце моей внучки будет разбито.

— И все? То есть вы просто боитесь, что я скоро отдам концы и сделаю ее вдовой? Ну так по крайней мере я оставлю ее богатой вдовой… — Он запнулся на полуслове. Чарити еще горевала по умершему отцу. Может быть, опасения старой дамы не так уже смехотворны. Он действительно был ранен. Ему представилось прелестное лицо Чарити, на котором написана тревога за него. И если с ним случится что-нибудь похуже огнестрельной раны… Но тут его бульдожья решимость подняла голову и быстро разогнала эти жалкие мыслишки. — Ничего со мной не случится, и нечего тут каркать. — Все черты его лица словно заострились, и на нем появилось выражение легендарного остиновского упрямства. — Ваша внучка считает, что я подхожу ей лучше некуда. И я женюсь на ней… и буду спать с ней, и она нарожает мне детей, и я буду наслаждаться семейной жизнью… и доживу до таких преклонных лет, что самому противно станет. Так все и будет, с вашего благословения или без оного.

Старуха посмотрела на это лицо, выражавшее нечистивейшее упрямство, на выпяченную челюсть, на страстный огонь, пылавший в серых глазах, и поняла, что уже не в ее силах поправить дело.

— Если Чарити примет ваше предложение, я не стану говорить «нет».

Когда Рейн вышел из библиотеки, на губах его играла довольная усмешка. Разговор прошел не так уж плохо, решил он. Теперь нужно только отыскать Чарити и сделать ей предложение. И он сразу увидит, как в глубине ее глаз загораются эти чудные искорки, и заключит ее в объятия… Господи, да он же стал горячий, как печь, от одной только мысли о ней!

Мелвин с минуту чесал в затылке, соображая, затем объявил, что не так давно видел, как молодая хозяйка проходила мимо огорода. Но Чарити там не оказалось. Рейн окинул взглядом хозяйственные постройки. Так как и это результатов не дало, он решил наведаться на конюшню — не помешало бы, кстати, проверить, как там поживают его лошади, которых доставили из города.

В конюшне ее не было. Потратив несколько минут на осмотр своих чистокровных вороных, он пошел прочь, но остановился в дверях, чтобы одернуть жилет.

И тут он краем глаза уловил какое-то быстрое движение. Голова его мгновенно обернулась в ту сторону. Но нет, это была не блондинка в черном, не она. Это был мужчина, малорослый худенький заморыш в серых обносках и старых сапогах. И было что-то в его полусогнутой фигуре и опасливости движений, что наводило на мысль — человек от кого-то прячется. Он остановился возле угла хлева, и вдруг из-за этого самого угла появилась чья-то рука и поманила его. Заморыш тут же нырнул за угол вслед за скрывшейся рукой.

Сам не понимая зачем, Рейн решил последовать за мужчиной. Когда он крадучись дошел до угла и осторожно заглянул за него, то увидел двоих. Они торопливо шли прочь от Стэндвелла, и у второго на плечо был закинут мешок. Один маленький и квадратный, второй низенький и худой — ба, да эта парочка была Рейну знакома!

Это были те самые паскудники, которые стреляли в него! Ну-ну. Шея Рейна побагровела, заалели и уши. Руки сжались в кулаки. Десятки раз он давал себе клятву, что обязательно разыщет этих стрелков и задаст им такую взбучку, что им небо с овчинку покажется! Стоп, а что, собственно, эти проныры делали здесь, в Стэндвелле?

Он поспешно зашагал к опушке леска, в котором только что скрылась дрянная парочка. Затем долго шел по их следу по каменистой, размытой дождями расселине, ведшей к утесам над бухтой. Тропинка оказалась довольно опасной, приходилось прыгать с камня на камень, так что скоро его нога и раненая ягодица заныли. Но, не желая упускать из виду стрелков, Рейн Остин превозмог боль.

А они, сами того не подозревая, довели его до края утесов, а затем вывели к узкому проходу в камнях, даже с несколькими ступеньками, который было и не приметить из-за валунов и зарослей кустарника. Узенький каменный уступ вел к входу в пещеру. Рейн остановился и, затаив дыхание, стал ждать, не выйдет ли парочка. Они не выходили — ага, значит, пора ловушке захлопнуться.

Чарити увидела Рейна, когда он еще был возле конюшни, из окна верхнего этажа. Она окликнула его, но он, видимо, не услышал ее. Внимание Рейна было полностью поглощено чем-то, что находилось между конюшней и хлевом, вне поля ее зрения. Легкой пружинистой походкой она поспешила вниз по лестнице. Щеки Чарити розовели румянцем, ей не терпелось увидеть Рейна. Воспоминания о вчерашней ночи, проведенной в любовных ласках, витали вокруг нее и согревали как плащ.

Но когда она добралась до конюшни, Рейна там уже не было. Наконец она увидела его — он шел через луг, направляясь к ручью, протекавшему по каменистому ущелью, которое выходило к прибрежным утесам пониже Стэндвелла. Чарити нахмурилась. С чего это ему вздумалось пойти гулять вдоль этого ручья? И потом, почему у него такой настороженный вид? Вот он приостановился, спрятался за дерево. Потом перебежал к другому. Чарити закусила губу, решая, как поступить, а затем последовала за ним.

Прижимаясь к влажной стене пещеры, Рейн крадучись продвигался вперед, поглядывая вокруг в надежде обнаружить предмет, который можно использовать в качестве оружия. Пещера оказалась значительно больше, чем можно было предположить, и здесь была уйма накиданных старых ящиков и рассохшихся бочек. Он выбрал доску покрепче, мрачно улыбаясь.

Мерзавцы деловито разбирали свою добычу, которую уже успели высыпать из мешка на стол, стоявший в центре пещеры. Переговаривались они тихо, но Рейн сумел разобрать, что один из них был огорчен, что им приходится добывать пропитание таким способом. Окинув пещеру быстрым взглядом — нет ли второго выхода, — Рейн заметил, что пещера имеет удивительно обжитой вид: соломенные тюфяки и одеяла на полу, фонари, стол и табуретки, погнутые кастрюли и сковородки, ведра. Оружия не видно. Рейн крепче сжал свою импровизированную дубинку и шагнул вперед.

— Ах вы, мелкая сволочь, мерзавцы! — зарычал он, с виду став совсем как большой рассерженный кот. — Я ведь обещал, что найду вас!

Мерзавцы похолодели, обернулись и, выпучив глаза, уставились на силуэт, четко обрисовывавшийся в свете, падавшем от входа.

Рейн постучал доской по ладони и был вознагражден: лица у мерзавцев стали белыми как полотно, глаза вылезли из орбит.

— Это он, Перси! — пискнул худенький.

— Да, это я, — рявкнул Рейн. — Позвольте представиться. Рейн Остин, виконт Оксли, к вашим услугам. — Он отвесил шутовской поклон. — Видно, сегодня вам особенно везет… вы предстали передо мной… и скоро предстанете перед Создателем! — И он рванулся вперед. Мерзавцы брызнули в разные стороны, так что доска Рейна просвистела в воздухе вхолостую, расплющив одну только ковригу хлеба на столе. Рейн был поражен, что ему даже не пытаются оказать сопротивление. Быстро повернувшись, он обнаружил своих противников, прижавшихся друг к другу у стены пещеры. Вид у них был жалкий… Как-то это плохо стыковалось с засадой в лесу и выстрелом.