Несмотря на то, что Парменид (ок. 540–470 до н. э.) был слушателем Анаксимандра, он не принял у милетцев главного – идею развития. Между тем именно эта, универсальноэволюционная, идея составляет сердцевину их учения. Вот какие заявления делал Парменид по свидетельству Псевдо-Плутарха: «Он объявляет, что, согласно истинному положению вещей, Вселенная вечна и неподвижна… Возникновение же относится к области кажущегося, согласно ложному мнению, бытия» (АМФ. С. 294). А вот какие изощрённые хитросплетения абстрактного мышления понадобились Пармениду, чтобы оставить бытие без возникновения – без его начала (архэ): «Он говорит, что, если что-нибудь существует сверх бытия, то оно не есть бытие. Небытия же во Вселенной нет. Вот таким-то образом он и оставляет бытие без возникновения» (там же). Парменид, как видим, был вполне сознательным противником идеи возникновения и развития Вселенной, т. е. идеи универсальной эволюции. На современном языке мы можем назвать его первым антиэволюционистом.

Дискредитация достижений ионийцев осуществлялась не только со стороны антиэволюционистов – элеатов, но и со стороны вульгарных эволюционистов – Эмпедокла и Анаксагора. Демокриту пришлось разгребать завалы, которые обрушили на рождающийся универсальный эволюционизм милетцев, как со стороны чужих – антиэволюционистов, так и со стороны своих – вульгарных эволюционистов.

Эмпедокл (ок. 484–424 до н. э.) был большим фантазёром. Он воображал себя богом. Он писал: «От какой славы, от какого безмерного блаженства низвергся я, чтобы скитаться вместе со смертными по этой земле!» (Дюрант В. Жизнь Греции. М., 1997. С. 364). В. Дюрант в связи с этим пишет: «Убеждённый в своей божественности, он обулся в расшитые золотом сандалии, облачился в пурпурное платье и увенчал главу лавром, будучи, как он скромно объяснял землякам, любимцем Аполлона; и только друзьям Эмпедокл признавался в том, что он бог» (там же. С. 365).

Свою божественность Эмпедокл подтверждал на практике. Используя свои божественные способности, он лечил людей с помощью магических заклинаний. Он и жизнь свою закончил, как сверхчеловек. У Диогена Лаэртского читаем: «Эмпедокл отправился на Этну, а там бросился в огнедышащее жерло и исчез – этим он хотел укрепить молву, будто он сделался богом; а узнали про это, когда жерло выбросило одну из его сандалий, ибо сандалии у него были медные» (указ. соч. Диогена Лаэртского. С. 351).

Как и Парменид, Эмпедокл излагал свои философские мысли в стихотворной форме. По традиции, идущей от Анаксимандра, как и Парменид, Эмпедокл назвал свою поэму «О природе». Но между Парменидом и Эмпедоклом имеется большая разница: если первый был воинственным антиэволюционистом, то второй, напротив, был сверхэволюционистом. Он настолько произвольно обращался с идеей развития, что дискредитировал её истинную ценность.

Эмпедокл был не столько философом, сколько художником-фантастом. Вот как в прозе у него выглядит, например, периодизация биогенеза: «Первые животные и первые растения совсем не родились целыми, но отдельными частями, не могущими быть прилаженными; во-вторых, произошли собрания частей, как в картинах фантазии; в-третьих, появились цельные тела; в-четвёртых, вместо того чтобы происходить из элементов, каковы земля и вода, они родились друг от друга, с одной стороны, потому, что пища была в избытке, с другой стороны, потому, что красота самок возбуждала желание полового сближения» (АМФ. С. 301).

Это было написано, я напоминаю, после Анаксимандра. Между тем изображение биогенеза у Эмпедокла выглядит, как он сам писал, «как в картинах фантазии». Если у Анаксимандра «всё живое рождается из влаги» (АМФ. С. 273), то у Эмпедокла формирующаяся физиосфера была наполнена летающими органами будущих живых организмов, которые соединятся в «цельные тела» только в третий период биогенеза!

Более тонкую дискредитацию идеи универсальной эволюции, чем у Эмпедокла, мы находим у Анаксагора (500–428 до н. э.). Участи Сократа – смертной казни – ему помог избежать творец античной демократии – Перикл, который занимал в Греции должность первого стратега с 444 по 429 г. до н. э. Он был учеником Анаксагора. Вот как эту историю описывает Диоген Лаэртский: «О суде над Анаксагором рассказывают по-разному. Сотион в «Преемстве философов» утверждает, что обвинял его Клеон, и обвинял в нечестии – за то, что он называл солнце глыбой, огненной насквозь, – но так как защитником у него был ученик его Перикл, то наказан он был пеней в пять талантов и изгнанием. Сатир в «Жизнеописаниях» говорит, что к суду его привлек Фукидид, противник Перикла, и не только за нечестие, но и за персидскую измену, а осужден он был заочно и на смерть… Гермипп в «Жизнеописаниях» рассказывает, что в ожидании казни его бросили в тюрьму; но выступил Перикл и спросил народ: даёт ли его, Перикла, жизнь какой-нибудь повод к нареканиям? И услышав, что нет, сказал: «А между тем, я ученик этого человека. Так не поддавайтесь клевете и не казните его, а послушайтесь меня и отпустите». Его отпустили, но он не вынес такой обиды и сам лишил себя жизни (но через абзац тот же Диоген Лаэртский сообщает об естественной смерти Анаксагора в Лампсаке. – В. Д.)… Вот сколько есть рассказов о суде над Анаксагором» (указ. соч. Диогена Лаэртского. С. 107).

Об уровне эволюционных воззрений Анаксагора свидетельствует описание им всё того же биогенеза. В изложении А. Н. Чанышева это описание выглядит так: «В отличие от Анаксимандра и Эмпедокла, учивших о происхождении живого из неживого. Анаксагор – основоположник панспермии. Семена живых существ падают с неба на землю вместе с дождём. Эти семена были всегда. Семена живых существ – разновидность гомеомерий» (указ. соч. А. Н. Чанышева. С. 176).

О каких гомеомериях здесь упоминается? Гомеомерии у Анаксагора относятся к панспермии как род к виду. Если последняя – семена живых существ, которые падают с неба, то вторая – семена всех субстанций, включая живых существ, которые тоже падают с неба, а в дальнейшем вырастают в реальные субстанции.

Процесс унигенеза подвергается у Анаксагора явной биологизации. В самом деле, гомеомерии выступают у него как архэ – начало всего сущего. Но их развитие во «взрослые субстанции» он уподоблял развитию органов тела, которые растут и функционируют благодаря пище. Вот что по этому поводу мы можем прочитать у Аэция: «Анаксагор… признавал началами сущего гомеомерии. Действительно, мы принимаем пищу простую и однородную – хлеб и воду, и ею питаются волос, жила, артерии, мясо, мускулы, кости и остальные части тела. И в нашей пище находятся частицы – производители крови, мускулов и всего прочего. И вот по причине того, что части, имеющиеся в пище, подобны производимым ими вещам, он назвал их гомеомериями (подобочастными) и признал их началами сущего» (АМФ. С. 310).

Гомеомерии питались первовеществами – водой, воздухом, землёй и т. д. Но только один вопрос остаётся без ответа: а откуда берутся сами эти гомеомерии – семена всех вещей? Ясного ответа на этот вопрос мы у Анаксагора не находим. Введённый им в философский оборот нус (ум, разум) выглядит как нечто пассивное, не имеющее отношения к гомеомериям. Но даже если бы нус стал выступать в анаксагоровском унигенезе как перводвигатель Вселенной, то мог ли с этим согласиться материалист Демокрит?