– Извини, – сказала я. – Не получится. Попробуем позже.

В моем шлеме вспыхнула синяя лампочка – Гейб вызывал меня на приватный разговор. Я переключилась на его канал.

– Слушаю, Гейб.

– Приближается еще одна ракета, Чейз. Но она, скорее всего, не представляет угрозы ни для вас, ни для челнока. Мы слишком далеко от нее и движемся слишком быстро.

– Ясно. Тогда почему…

– Она летит к школе. Я подумал, что, возможно, стоит сообщить об этом Чарли.

– Спасибо, Гейб.

Но я ничего не стала говорить. Гейб продолжал держать меня в курсе происходящего. Через две с половиной минуты ракета взорвалась.

Алекс посмотрел на меня: «скажи ему».

И я сказала.

– Я вам завидую, – сказал Чарли, когда мы начали подниматься к орбите. – Вы путешествуете в космосе, летаете от планеты к планете. Вы ведь в самом деле с другой планеты?

– Да, – ответила я.

– Вы даже не знаете, как вам повезло. За семь тысяч лет я не видел ничего, кроме внутренностей школы. Даже когда по коридорам бегали дети и ходили учителя, за ее пределами мне было доступно лишь то, что можно увидеть через три окна. Я никогда не видел ни океана, ни гор. Я знаю, как выглядит лунный свет, но не видел саму луну.

– Мы покажем тебе все это, как только вернемся домой, – пообещал Алекс.

– Прошу прощения за вопрос: как долго вы намерены тут оставаться?

– Недолго, – ответил Алекс. – Пару дней. Надеюсь, не больше.

– Странно, – сказал Чарли. – Я так долго терпел, но вдруг оказалось, что я не могу дождаться отлета с планеты.

– Вполне могу понять тебя.

– Ты Чейз?

– Да.

– Рад познакомиться, Чейз. Спасибо за все, что вы для меня сделали. Ты и Алекс.

– Всегда пожалуйста, Чарли. Скажи, как ты получил свое имя?

– Чарли?

– Да.

– Меня назвали в честь местного политика, Чарльза Аккермана. Но дети почти сразу стали звать меня Чарли.

– Понятно.

– Будь моя воля, я предпочел бы имя Спайк.

– Спайк? Почему?

– Так звали человека, который возглавлял одну местную музыкальную группу. Я научился хорошо подражать им, в том числе вокалистам.

– У Гейба тоже неплохо выходит, – улыбнулся Алекс. – Возможно, вы вдвоем образовали бы неплохую группу.

Я маневрировала челноком осторожнее, чем обычно: мне вовсе не хотелось угодить в зону турбулентности с неплотно закрывающимся люком, неработающими датчиками и прочими проблемами. Наконец атмосфера осталась позади, и мы вышли на орбиту. Я достигла высоты, на которой находилась «Белль-Мари», и начала искать знакомые ориентиры – хоть что-нибудь, виденное нами сверху. В конце концов я нашла озеро в виде конской головы.

Вернувшись на исходный курс, я снизила скорость, сделав ее ниже орбитальной. Расход топлива повышался, но так проще было найти «Белль-Мари» – или, вернее, дать ей возможность найти нас, поскольку корабль нагонял наш челнок.

– Мы на орбите? – спросил Чарли.

– Не совсем, – ответила я. – Но почти.

– Я часто запускал программы для детей, – возбужденно проговорил он. – У нас имелась специальная комната: там можно было испытать те же ощущения, что и при выходе на орбиту или полете на другую планету. Больше всего мне нравилось путешествие на Корпораллу.

– Что это?

– Прошу прощения. Это шестая планета в системе. Она примерно вдвое массивнее Вильянуэвы и полностью покрыта замерзшим метаном. Там есть огромные горы. Невероятно красиво. Ученики обожали проноситься над ее поверхностью.

– Удивительно, что ты помнишь об этом столько лет спустя, – заметил Алекс.

– Моя память не угасает, в отличие от вашей, биологической. Считайте это благословением. Я помню каждого ребенка: как его звали, как он выглядел, где сидел.

Я переключилась на канал Алекса, чтобы Чарли не мог меня слышать.

– Думаю, беспокоиться не о чем, – сказала я.

– Мне тоже так кажется. Но все же давай придерживаться плана.

«Белль-Мари» нашла нас примерно через час.

– Невероятно, – сказал Чарли. – Не могу поверить, что это происходит на самом деле.

Мы скользнули в отсек, и я посадила челнок. Пока Алекс открывал люк, я отключила Гейба.

– Ты ощущаешь силу тяжести, Чарли? – спросил Алекс.

– Нет. Для этого нужен соответствующий детектор. Но у меня даже нет слов для выражения радости оттого, что я здесь. – Он немного помолчал. – Тут есть доступ к музыке?

– Да, Чарли, – ответила я. – Что ты хотел бы послушать?

– Что-нибудь успокаивающее.

– Как я понимаю, ты очень давно не слышал никакой музыки?

– Лишь фрагменты из учебных презентаций. Но мне они совсем уже неинтересны.

– Догадываюсь. Значит, что-нибудь тихое…

– Тихое, громкое – не важно. Главное, чтобы это была музыка.

Как и планировалось, мы оставили Чарли на заднем сиденье, ничего ему не сказав. Сам челнок превратился в развалину: он весь обгорел, а пробоин оказалось больше, чем я думала. Когда мы вышли, Белль взяла на себя управление, снова вывела его наружу и закрыла отсек.

– Как далеко его отвести? – спросила она.

– На тридцать километров, – ответила я. – Вполне безопасное расстояние.

– Слушаюсь, – сказала Белль.

– Белль, начинай герметизацию.

В отсек начал с шипением поступать воздух.

– С радостью выберусь из скафандра, – заметил Алекс.

Мне было неуютно при мысли о том, что мы оставили Чарли снаружи.

– Знаешь, – сказала я, – если бы ему хотелось нас взорвать, думаю, он давно бы уже попытался.

– Возможно, – кивнул Алекс.

Мы стояли, глядя друг на друга, когда в наших коммуникаторах послышался голос Чарли:

– Все в порядке. Я понимаю, почему вы меня там оставили.

– Как ты догадался? – прищурился Алекс.

– У вас изменились голоса. В любом случае на вашем месте я поступил бы так же. Могу, однако, заверить, что я не причиню вам ни малейшего вреда.

– Что ж, – сказала я, – все равно придется ему поверить, рано или поздно.

Алекс кивнул, и мы повторили процедуру в обратном порядке.

Мы отнесли Чарли на мостик и подключили его к системе связи. Снова появилась голограмма двадцатилетнего юноши, который с трудом сдерживал свои чувства.

– Слава богу, – сказал он. – Я так перепугался. Я действительно был там один?