Лейтенант Джереми Далтон хмуро уставился на экран.

– Пока ничего, Стив?

Стив Янивич запустил расширенное сканирование, коснулся наушников, давая понять, что слушает сообщение искина, взглянул на вспомогательный дисплей и покачал головой.

– Нет, господин лейтенант. Никаких признаков корабля.

Далтон был одет в белую парадную форму, готовясь к предстоящей церемонии смены командования.

– Ладно, – сказал он. – Они наверняка где-то рядом. Скажешь, когда появятся.

– Есть.

Лейтенант связался с дежурным офицером.

– До сих пор не вышли на связь, Бролли, – сообщил он.

– А что слышно об остальной эскадрилье? Вы посылали запрос, Джерри?

– Да, лейтенант. В ближайших окрестностях корабля нет.

После запланированного времени прибытия «Эбоная» прошло почти два часа. Деллакондский межзвездный двигатель, как и существовавшая до его появления система Армстронга, не отличался особой точностью – можно было выйти из прыжка в тридцати или сорока миллионах километров от пункта назначения. Но зона радиовидимости была достаточно обширной, и кто-нибудь наверняка уже вышел на связь с крейсером.

– Что ж, – вздохнул Бролли, даже не пытаясь скрыть тревогу. – Сообщите командованию флота.

На борту прибывающего корабля находился адмирал Тэдиус О’Коннер, которому предстояло принять командование 314-й штурмовой эскадрильей. Далтон никогда не видел О’Коннера и ничего о нем не знал. Но все лучше, чем их тогдашний командир, Мэри Д’Анджело, – неулыбчивая женщина, с которой невозможно было работать. Будучи не в духе, она запросто могла отчитать подчиненных командиров в присутствии кого угодно. Она постоянно объясняла каждому в мельчайших подробностях, что и как ему следует делать. Более того, она не проявляла никакого уважения к субординации – если ей не нравилось, как справляется со своими обязанностями младший офицер, она не обращалась к его начальству, а набрасывалась на нарушителя сама. Все понимали, что она обожает превращать жизнь других в сущий ад, и никто в эскадрилье, особенно на «Селестине», не жалел о ее уходе. Как всегда в таких случаях, она пошла на повышение.

Далтон снова повернулся к связисту.

– Стив…

– Да, господин Далтон?

– Передай сообщение диспетчерам Пойнт-Эдварда. Скажи, что мы продолжаем ждать, и попроси указать новое время прибытия.

Пойнт-Эдвард находился, по сути, через дорогу – в сорока минутах полета: войти в гиперпространство и тут же выйти. Трудно было представить, что могло вызвать задержку.

Лейтенант наблюдал за тем, как Янивич отправляет сообщение. Отчего-то ему показалось, что именно сейчас, словно по сигналу, прибудет крейсер. Но этого не случилось.

Сообщения шли до Пойнт-Эдварда минут двадцать. Далтон смотрел в иллюминатор на Даму-под-Вуалью: по его мнению, она напоминала вовсе не женщину, а то, чем была в действительности, – плывущую в ночи туманность с миллионами звезд. Дженет Макриди, и вправду выглядевшая весьма женственно, считала, что ему не хватает воображения, и делала вид, будто жалеет его.

Дженет должна была сменить его через три часа. Умная и красивая, но претенциозная, она читала философские труды и притворялась, что может разглядеть лицо ребенка на непостижимых абстрактных картинах Барнабля («Неужели ты сам не видишь?»). Что ж, главное, чтобы женщина была симпатичной, остальное неважно.

Далтон все еще думал о Дженет, когда Янивич поднял руку: что-то пришло. Для ответа из Пойнт-Эдварда было слишком рано, они еще не успели получить само сообщение. Он направился к пульту связи, но Янивич показал на вспомогательный экран:

ОТ: Командование Третьего флота

КОМУ: «Селестина»

ТЕМА: «Эбонай»

Отчет о перемещениях «Эбоная» на 17:20Z не поступал. Подтвердите присутствие «Эбоная» в вашей области пространства.

Отчеты о перемещениях обычно посылались при отправлении и прибытии. Бросив взгляд на сообщение, Далтон переправил его дежурному офицеру. Несколько мгновений спустя Бролли появился в центре связи. Вид у него был не слишком радостный.

– Пока ничего? – спросил он. Бролли отличался легким характером и никогда не волновался попусту. Далтона в свое время впечатлило то, как Бролли вел себя под обстрелом. Именно такого человека хотелось иметь рядом в час серьезных испытаний.

– Нет, господин лейтенант. Никаких следов.

– Ясно. Велите всем в эскадрилье посмотреть еще раз. Затребуйте отчет от каждого корабля. Пусть скажут что-нибудь: «да» или «нет».

– Есть.

– А пока суд да дело, сообщите Пойнт-Эдварду, что мы до сих пор не видели их. Запросите подтверждение того, что они вылетели по графику.

– Уже сделано. Несколько минут назад.

Бролли вздохнул и вышел. Конечно, ему придется держать в курсе адмирала Д’Анджело. У нее была еще одна неприятная черта – когда что-нибудь шло не так, адмирал считала, будто в этом виноват доложивший обо всем офицер. Далтон не сомневался, что Бролли уже ощущает ее ярость на собственной шкуре.

Что ж, по крайней мере, в центре связи она пока не появлялась. Вместо этого она отправилась в диспетчерскую, взяв на себя управление сканерами и датчиками и давая банальные указания. В информационном бюллетене флота ее называли исполнительным и практичным офицером: Далтон читал этот отзыв.

Запрос ушел, и через несколько минут истребители начали рапортовать. Сперва ответил «Макмертри» – «Эбоная» поблизости не было. То же самое сообщил и «Карасани», а за ним – «Хопуэлл».

Бессмысленность предприятия была ясна с самого начала. На трех крейсерах и шести истребителях, составлявших флагманскую эскадрилью, и так делали что могли – вглядывались в экраны, чтобы сразу же сообщить о появлении корабля. Если бы они хоть что-то увидели, то давно сказали бы об этом.

«Уилсон» ответил отрицательно.

«Каджун» – тоже.

Наконец Янивич получил ответ от Пойнт-Эдварда: «Ожидаемое время прибытия „Эбоная“ не менялось. Они вылетели согласно графику».

Прошло больше двух часов, хотя полет занимал всего двадцать минут.

«Чийоко» – ответ отрицательный.

«Саттари» – ответ отрицательный.

– Из-за двигателя корабль ведет себя непредсказуемо, господин Далтон, – сказал Янивич. – Они могут находиться по другую сторону солнца.

– Знаю, Стив. Не в первый раз. Но вся церемония полетит к чертям.

– Надеюсь, ничего не случилось.

– Я тоже. Вероятно, просто промахнулись. Надеюсь.

Янивич неловко усмехнулся.