Вор махнул рукой:

— Было дело… Про тебя же рассказывали, как ты Тельняшку приземлил? Ну — вот… Потом об этом… Так вот: Жорины слова пованивали уверенной такой наглостью, а это значит, что за спину себе он поставил знакомцев с авторитетными жизнями… И кое в чем их убедил… И вспомнилось мне одно толковище в Подмосковье, после войны, когда прижатые воры сами на нож бросались… Уж не знаю, откуда что утекло, но предъявить мне они кое-что могут. Сами знаете. А там, братцы, будет как в прокуратуре — все по закону, а не по совести. А я свой процесс нарушил. Крыть мне будет нечем. Так вот: завтра я к ним не поеду… Не страх… а вам подсобить, боюсь, не успею. Тихоня примет. Он тут рядом, на Васильевском, зарылся во вдовьи подушки. Адресок мой с утра забываем.

Друзья молчали, не зная, что сказать, и Варшава улыбнулся печально и мудро:

— Как-то в Крыму учился я шахматам у одного инженера на пляже… Замечательный мужик. Он мне запомнился: сказал, что жизнь, она как шахматы — в ней тоже «трагедия одного темпа»… Нам бы еще пару раз походить — да нету времени… Решились?

— Да.

— Да.

— Делаем! Спите, если сможете… Завтра день по-любому будет хлопотным.

…Пока укладывались, Артем дозвонился до Шатова и попросил его с кем-нибудь из «братвы» подстраховать с десяти утра у скверика кинотеатра «Ленинград» на машине. Шатов подробности не расспрашивал — не принято так было, просто ответил, что подсобит без проблем…

Артур спал плохо, просыпаясь, видел, что рядом на полу также беспокойно ворочается Артем. А Варшава и вовсе не ложился — дымил папиросами на кухне и гремел посудой.

Когда Тульский наконец-то забылся сном, ему приснилась Светлана, и он испугался почему-то, хотя она была живая и улыбчивая, а потому Артур с благодарностью посмотрел на разбудившего его Варшаву:

— Что? Уже?

— Уже, уже, — вздохнул вор. — Буди Темку. Чайник я приготовил. Пора.

…План разговора с Усенковым Артур с Артемом так до конца и не выработали. Решили, что Тульский будет действовать по наитию и ситуации. Если получится — постарается договориться мирно и по-человечески. Если так, не пойдет — тогда уж… Что будет за этим «тогда уж» — Артур так Артему и не расшифровал. Впрочем, есть ситуации, когда все и не надо расшифровывать…

…Без четверти десять Тульский начал прогуливаться в садике кинотеатра «Ленинград». Это был очень симпатичный садик. Правда, в последнее время в нем и у него бандюги полюбили назначать друг другу стрелки — в основном, мирные, с учетом близости Литейного, 4.

Артур прогуливался и поглядывал в сторону билетных касс кинотеатра, где притулилась тонированная «девятка», в которой сидели Артем, Шатов и Лихо.

Тульский не знал, что Токарев рассказал боксерам. Артем лишь буркнул, мол, скажет пацанам, что дело связано с поисками урода, погубившего Леху Суворова. И этого будет достаточно… Но, опять же — достаточно для чего? И знает ли братва, что Усенков — мент, и не просто мент, а…

Размышления Артура прервали появление Валерия Михайловича. Он был в костюме с галстуком, от него густо пахло одеколоном, впечатление он производил бодрого, хорошо выспавшегося человека.

— Здравия желаю, товарищ майор!

Усенков улыбнулся:

— Артур, если не ошибаюсь?.. Зачем же так-официально? Можно просто — Валерий Михайлович. Я ведь тебя помню — по шестнадцатому. Ты правда, только пришел, а я уже уходил, пересекались мало. Но помню. Так о чем ты хотел мне поведать?

Тульский кивнул, сглотнул ком в горле. Они как раз подошли к свободной лавочке, и Усенков сделал приглашающий жест, легко и вольготно усаживаясь.

Артур притулился на краешке и после короткой паузы начал:

— Валерий Михайлович… Раз вы начинали в шестнадцатом и хорошо знаете Токарева… Я не буду говорить, чего он мог и чего не мог…

— Действительно, не стоит — усмехнулся Усенков и махнул рукой. — Тем более что я располагаю достаточно полной информацией… Он, конечно, толковый сотрудник, но давно уже переступил красную черту… Сейчас вот целую какую-то неформальную милицейскую команду вокруг себя сколотил… Ты об этом слышал?

— Слышал, — сказал Тульский, чувствуя тоску. — Слышал… Валерий Михайлович, дело в том, что… Я имею все основания полагать, что человек, указавший вам место, где в комнате Токаревых находились деньги — именно он и совершил целый ряд преступлений… Это крайне опасный человек. Он убил Ужинского и не только его… Я… Я прошу вас назвать мне его имя. Он звонил мне вчера из вашего отдела.

Если бы Артур наблюдал за Усенковым со стороны — он, может быть, рассмеялся от того, как стремительно менялось выражение лица Валерия Михайловича: от спокойной, чуть снисходительной уверенности до тревожного недоумения. Но Тульский непосредственно участвовал в процессе общения и поэтому не мог испытывать никаких эстетических эмоций. Артур чувствовал мандраж, как перед неизбежной дракой.

Усенков шумно выдохнул и наконец, начал реагировать:

— Вы, Тульский, по-моему, не в своем уме… Видимо, я изначально вас не так понял… Хотя можно сказать и по-другому: вы намеренно ввели меня в заблуждение. Вам, наверное, кажется, что с инспекцией по личному составу можно шутки шутить…

Валерий Михайлович перешел на «вы», а Тульский, наоборот, «тыкнул» ему, сокращая психологическую дистанцию:

— Слушай, Усенков! Забудь ты хоть на минуту свою инспекцию! Вспомни: ты же опером был! Что ты мне гонишь про шутки?! Шутки кончились!

Лицо Валерия Михайловича начало покрываться красными пятнами:

— Послушайте, Тульский! Шутки действительно кончились! Вы что, пьяны?! Этот разговор нам придется продолжить в другом месте!

Усенков сделал попытку встать, но Артур, грубо дернув за лацкан безукоризненно отглаженного пиджака, швырнул его обратно на скамейку:

— Сиди! Здесь и продолжим и закончим! Быстро его данные!!!

Видимо, Валерий Михайлович заметил искорки безумия в глазах Тульского, потому что в его голосе проклюнулся страх:

— Тульский! Вы с ума… Это же процессуальные вещи!

Артур оскалился:

— Что?! Ты мне еще про юриспруденцию загни! Данные!!!

Левым локтем Тульский поджал горло Усенкова, а правой рукой потянул ствол «тэтэхи» из-за пояса. Валерий Михайлович моментально взопрел, хотя на улице было не так жарко. Увидев ствол, Усенков замотал головой и лепетнул что-то невнятное:

— Тульский! Я разберусь, поверьте, но сказать… Остановитесь! Вы вслед за Токаревым…

— Я тебя завалю, его разрежу на части и съем, а уж потом меня в товарный и на восток! — не дал ему договорить Артур. — Только я выйду! Не скоро — но выйду! А ты из гроба не встанешь! Данные!!!

Тульский положил ствол «тэтэхи» на голову Усенкова по виску справа:

— В кино считают до трех. Раз!!!!