Вместо кофра у меня пока портфель с ремнем. Откопал на антресолях, когда искал материал для постройки монтажного столика. У бати оказались обширные запасы всякого-разного, но полезного барахла и множество инструментов. Что, кстати, здорово облегчило мне жизнь.

— Дело в фокусном расстоянии. Не буду вдаваться в детали, но для портрета нужен другой объектив.

— То есть мы зря тут столько времени проторчали? — деланно возмущается девушка.

— Ну вот еще! — обнимаю Веронику за тонкую талию и притянул к себе. — Я учел это обстоятельство при съемке. Просто на дорогую технику у студента пока нет грошей!

Девушка со смехом вырывается и бежит вперед по тротуару:

— А могу я угостить бедного студента пирожком?

— От вкусной взятки не откажусь.

— Здесь рядом в комиссионке открылась неплохая кулинария.

Ага, я знаю это здание. Усадебный дом госпожи Плотниковой начали строить в восемнадцатом веке, закончили уже двадцатом. В моем будущем здесь будет расположен филиал художественного музея, с вернисажем, выставками и мероприятиями. А само здание пройдет тщательную реконструкцию. Сейчас же оно представляет собой жалкое зрелище. Вероника убежала куда-то дальше по галерее, я же торможу около отдела, продающего всяческое канцелярское барахло.

Ёжмин меть! Как же я забыл про эту комиссионку? А когда-то ведь пользовался. Чаще всего здесь продавали вещи с вышедшим сроком хранения или снятые с продажи по причине малого спроса. А я вот вижу несколько мелочей, которые мне здорово пригодятся. И по весьма умеренным ценам. Достаю кошелек, считаю, денег хватает. Зря я, что ли пару вечеров провел за увеличителем и кюветами! И как проклятый до двух часов ночи глянцевал фотографии. Мне срочно нужен еще один глянцеватель! Зато завалил Кешу фотографиями. Тот даже крякнул и попросил покамест стопорнуть. Ему еще и эту партию надо сбыть. Качество снимков ему, кстати, понравилось. Профессионализм не пропьешь!

— Девушка, мне, пожалуйста, десять пачек фиксажа, вот тот набор для весов и фонарь для фотопечати.

— Еще что-нибудь?

— Покажите пачку бумаги «Бромпортрет», пожалуйста.

«Срок только что вышел. Можно попробовать с подогретым проявителем. Контраст как раз чуток увеличится. Тон у этой фотобумаги черно-коричневый, для портрета милое дело!»

Прячу покупки в объемный портфель, и тут же появляется Вероника с бумажным свертком, от которого исходит аромат свежей выпечки.

— Выбирай, я разных накупила.

— Спасибо!

Я тут же вгрызаюсь зубами в ужасно вредный жареный пирожок с мясом. Удивительно, но мясо в нем и на самом деле присутствует, так что заканчивается пирожок подозрительно быстро. Вероника смотрит на меня и смеется, сама смакуя булочку с изюмом.

— Я еще нам сладкого взяла. Можно зайти ко мне и попить чаю.

«Ого! А у девушки все ходы записаны!»

Честно говоря, я стою сейчас перед ней в смешанных чувствах. Ведь это явно непросто так приглашение, а заявка на нечто большее. И мне вовсе не улыбается идти в отказ. И не только по причине потери блата, а просто нравится эта смешливая и бойкая девчонка. С ней легко, она чудесно подходит для отдыха. Я рядом с Вероникой совсем не напрягаюсь. С женой у меня также было, потому и прожили вместе столько лет. Да уж, дилемма. Да к черту, один раз живем!»

— Ну пошли, раз чай обещаешь!

Вероника оказалась большей хитрулей, чем я думал. Жила она совсем неподалеку, в новом доме на Павлиновке, центральном проспекте города. В моем времени эти кварталы стали застраивать намного позже. Я с интересом осматривал квартиру индивидуального проекта, пока девушка возилась с чаем. Основательная прихожая, большая гостиная, да и кухня не то что в хрущевке. В такой квартире можно жить!

— Давай пить чай в большой комнате? Мне нравится сидеть в мягких креслах с чашкой в руке. Как будто заграницей.

— Да без проблем. Помочь?

— Включи, пожалуйста, телевизор.

Я с улыбкой наблюдаю, как Вороника сервирует журнальный столик. Два чайника из одного сервиза, из него же блюдца и чашки, сахарница. Я незаметно успеваю посмотреть на донышко чашки. Ломоносовский фарфор от ЛФЗ. Однако! Да и обстановка в доме соответствует. У девушки явно неординарные родители. Как она объяснила, они сегодня в санатории, и нам никто не помешает. Она уже успела как-то незаметно переодеться в домашнее, показывая мне свои длинные ноги из-под короткой юбки.

«Вот я попал!»

После горячего чая, сдобренного щедрой порцией Рижского бальзама, я совсем размяк. Вероника уже присела мне на колени, и мы страстно целуемся.

— Ты почему меня никуда не приглашаешь? Я уже устала ждать. Намекаю ему, намека….

Немедленно залепляю ей рот горячим поцелуем. До чего же говорливы эти женщины!

— Ничка, какое это сейчас имеет значение?

— Ух ты! У тебя все работает как надо! А то я уже подумала всякое разное. Вдруг в армии отморозил?

Её смешливые глаза напротив моих, а рука сами понимаете где. Я же не бесчувственный чурбан, все у меня внутри горит. Да и сам уже ласкаю её, где могу.

— Подожди! Давай я быстро в душ?

Смотрю вслед девушке и понимаю, что точно не отвертеться. Да и не особо охота. С Дашей у нас как-то затухло, её жизнь с моей практически не пересекается. Да, и честно сказать, кто я ей? Очередное шаловливое приключение. Поэтому мое мужское естество быстро сдается, я направляю свои стопы в прихожую и роюсь в кармане пальто. Два изделия Баковского завода нам, пожалуй, хватит. Понемногу становлюсь ловеласом и любимцем женщин.

«Не мы такие, жизнь такая!»

— Уф…

Вот это была зарядочка! Падаю на кровать в изнеможении и перевожу дыхание. Веронику еще потряхивает от полученного кайфа, у нее закрыты глаза, и высоко поднимается изящной формы грудь. Ну и я сейчас хорошенько выложился. Торкнуло обоих не по децки! Какая горячая штучка эта девчонка оказалась! На меня уставились два карих и весьма лукавых глаза. Голос хрипловатый, с наглецой:

— И что это было, Серёж? С такими возможностями ты уже должен был давно затащить меня в постель.

— Неужто понравилось? — подыгрываю ей, нежно проводя пальчиками по спине и спускаясь ниже. Девушку немедленно охватывает дрожь, а на глаза накатывает нега. Она еще не отошла от полученной порции блаженства.

— Прекрати! Я уже не могу. Маньяк!

— Это похвала или констатация факта? Если последнее, то по закону жанра я должен тебя убить.

— Затрахаешь до смерти?

Она уже смеется и