«Это сколько ж можно будет потом заработать на поставках продовольствия, лекарств, а также печек, конфорок, холодильников и телевизоров?! – восхитился Суммо. – Сколько можно будет заработать на бытовой экологии?!»

15

Заседание было тяжелым, шло с трудом, потому что Хаппонены старались по максимуму минимизировать свои потери и компенсировать их будущей прибылью от поставок пострадавшим строительных материалов, продуктов и одеял. А силовики отвечали, что в середине года у них просто нет средств на такие закупки. Утомившийся защищать имущество своих компаньонов и городской бюджет (то есть, в некотором роде, тоже свое имущество) мэр решил взять паузу и объявил перерыв.

Ощущая некоторое беспокойство, Суммо Хаппонен позвонил Кайсе и спросил, всё ли у нее в порядке.

Потом позвонил в головной офис, чтобы узнать, всё ли в порядке у него самого.

– Ничего особенного, – доложила секретарша Тахтти. – Только вот Антти опять не вышел на работу.

– Как это «не вышел»? – Какое-то шестое чувство, подсказало Суммо: вот она, главная угроза. – А он объяснил, почему?

– Нет. Не звонил и не сказал.

– А ну-ка, соедини меня с ним. Поскорее! – Суммо чувствовал, что с Антти нужно поговорить сейчас же. – Здравствуй, Антти, – сказал он через полминуты. – Ну что у тебя стряслось на этот раз?

– Хочу попрощаться навеки, – не без ехидства ответил Антти.

– Что, уходишь? – спросил Суммо с какой-то даже грустью.

– Ухожу! – твердо ответил Антти.

– А почему?

– А надоело гробить жизнь на вас, капиталистов. – Антти без стеснения зевнул в трубку. – Бывай здоров.

– Подожди, Антти, – остановил его Суммо. – А что там с девушкой? Нашел ее? А то мне эта история покоя не дает?

– А-а, с девушкой… – Антти удивился, что Суммо еще помнит его историю. – С нею ничего особенного. Точнее, все нормально.

– Так что с ней? – не отставал Суммо.

– Я ее расчленил, – снова зевнул Антти.

– Как расчленил? – не понял Суммо.

– Просто. Вытащил на балкон и расчленил, – просто ответил Антти.

– Ну, раз ты расчленил жену, – попытался пошутить Суммо, – то придется лишить тебя выходного пособия.

– Тогда я подожгу твой большой черный джип, – шуткой на шутку ответил Антти. Хотя, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки. – Тот самый джип, на котором ты по ночам подвозишь Кайсу. Так что посчитай, что выгоднее.

– Так это ты по городу машины поджигаешь? Ты и есть тот маньяк-пироман?

– Пока поджигаю, а в планах кое-что посущественнее, – рассмеялся Антти и дал отбой, весьма довольный тем, что напугал бывшего босса. А еще тем, что не сказал, чью девушку он расчленил. Жены-то ведь у него не было.

16

Пока Антти пугал своего бывшего шефа, Сантиммики стояла в очереди в гипермаркете «Детский мир и рыбки». Всю жизнь Сантиммики провела в очередях, от очереди к очереди отяжеляясь сумками и годами. В очереди Сантиммики познакомилась со своим мужем, от которого отяжелилась беременностью и принесла ему несколько килограммов «золотых яблок». Так местный поэт Авокадо назвал детишек в одном из своих стишков.

Кажется, что, стоя в очереди, Сантиммики, как и все женщины Хутора, мечтает о лучшей доле, но она вдруг ловит себя на мысли, что очередь – это своего рода вспоминание-перечисление. То есть идешь по магазину и думаешь: надо то, еще вот это, ах да, еще вот это… Кажется, я еще что-то хотела купить, но забыла… То ли что-то важное, то ли, наоборот, ничего особенного.

И вот так вся жизнь: вроде бы что-то важное, а на поверку – ничего особенного. Иногда, правда, хочется еще попробовать вон той вкусняшки, но денег нет. И тогда думаешь: ничего, будет еще праздник на нашей улице, Новый год или Рождество. Тогда я себя побалую и куплю-таки вкусненького… Словом, вся жизнь в ожидании праздника, в ожидании чего-то хорошего…

Потому что вон того пирога тоже охота, но уже много будет всего и не донести будет сумки до дома. Сантиммики начинает судорожно вспоминать, есть ли дома хлеб насущный, есть ли помидоры пахучие, лук репчатый, и осталась ли капуста для щей, старая или молодая. Ведь вся жизнь от молодости до старости – лишь добывание насущного и простого на ужин, на обед, на завтрак. И если на секунду оглянуться на прожитые годы…

«Надо из прекрасного прошлого возвращаться к настоящему. Итак, есть или нет хлеб насущный, – думает Сантиммики, морща лоб, и никак не может вспомнить. Может, яблок купить и пригласить холостого соседа на чай с пирогами? – Ну ладно, – решает она наконец. – Обойдемся. И потом, нынче яблоки что-то больно уж дорогие. И растительное масло, и сахар – всё подорожало. Но сахар-то все равно нужно: сахар закончился, соль закончилась, макароны закончились, молоко закончилось, еще мяса надо, хотя бы чуток, масла тоже нет… Ой, как много всего надо! Ладно, сейчас возьму только это и вон то, а остальное завтра, а то не до несу…»

Часто Сантиммики, отправляясь в магазин «Детский мир и рыбки» за двумя-тремя необходимыми продуктами (к примеру, хлеб, молоко, кефир), бродя по магазину, вспоминала, чего еще дома нет, и набирала много. Тогда, подходя к кассе, она думала: «Ну вот, как всегда… Хотела только самое необходимое, а набрала полную корзину. Ой, хватит ли денег? А как понесу?» А ведь хотелось когда-то быть легкой и воздушной, хотелось ездить на море с собачкой и в шляпке, встречаться с любовником в ресторанах и на лазурных побережьях, кататься в кабриолете в развевающемся длинном шелковом шарфе и больших темных очках… Но настоящая правда жизни – вот она. Сантиммики движется в длинной очереди навстречу будущему степ-бай-степ, сантиметр за сантиметром может прочувствовать каждый такой шажок всем своим естеством.

17

И в то время, когда Сантиммики стояла в затяжной очереди и подсчитывала свои сантимы, а Суммо вынужден был сидеть на второй части важного заседания, Антти зашел в «Детский мир и рыбки», присмотрел большой пылесос и даже оформил гарантийный талон. Теперь ему оставалось только оплатить покупку. Что он и попытался сделать, заодно перегородив выход огроменным коробом на тележке.

Но все оказалось не так просто и быстро, как ему хотелось бы.

– У тебя не будет денежки помельче? – замешкалась Кассе. – А то я сегодня совсем без сдачи сижу.

– Нет, не будет, – ухмыльнулся Антти. – Да ты меньшего и не достойна!

– Что? – не поняла Кассе, разворачивая и разглаживая купюру.

– Говорю, что ты прекрасна сегодня, как никогда, – вновь ухмыльнулся Антти.

– А вот ты, – возмутилась Кассе, которая никак не могла разгладить купюру, – плохо обращаешься с деньгами. Не уважаешь ни себя, ни свою работу и свой заработок, ни тех, кто постоянно имеет дело с деньгами. То есть нас, кассиров.

– Я не стал бы как-то соотносить тебя с деньгами, – съязвил Антти, и сзади кто-то прыснул. Все в Нижнем Хуторе знали, сколько получают кассиры и продавцы торговой империи Хаппоненов. – А что до работы и работодателей, а также денег, которые они мне платят, то я их и вправду не уважаю.