том, что Бог обманывает дьявола ради целей спасения. И если дьявол поймет это, он сам признает Бога поступившим справедливо. А он поймет.

Конечно, внешней стороной дело спасения не исчерпывается; и даже не в ней суть. – Иисус Христос – «жертва очищения», а Его смерть – уплата за наши грехи. Он – Учитель и живой пример для нас. Но Он – жертва и уплата уже обновленным и безвинным человеческим естеством; Он может быть Учителем и Примером лишь потому, что в Нем человеческое естество оправдано и безгрешно. Оно прежде всего – оправдание и обновление Человека. Только Творец мог «воззвать жизнь погибающую», явив «некий преизбыток силы, не встречающей препоны даже в том, что выходит за пределы естества». Потому и необходимо было уяснить единосущие Сына с Отцом. Потому каппадокийцы с такой энергией и защищают полную Божественность Иисуса Христа. Но «что бы это было за исправление нашей природы, если бы… Божество… восприняло в единение с Собою какое-нибудь иное, небесное существо?» Поэтому Иисус Христос должен быть и совершенным человеком.

В Иисусе Христе две полных и совершенных природы – Божественная и человеческая, – различность которых отстаивают все каппадокийцы (с особенной же силой Амфилохий). Правда, только человеческой природе Иисуса свойственно «неведомое для нашей природы рождение от Девы», «в самом рождении сохранившей нетленность». Но это все же человеческое рождение: Бог повелел – природа повиновалась (стр. 216, сл.). Как произошло во Христе соединение Божества с человечеством и что это за соединение, – сказать невозможно. Оно не превращение одной природы в другую и не исчезновение тварности в Боге: Бог не изменяется, и докетизмом спасение не обосновано. Но это и не простое сосуществование – не «соприкосновение» или «смешение», скорее уже «срастворение», хотя и не «слияние», предполагающее образование чего-то нового вместо исчезающих природ. Это – «истинное и нераздельное единение», «точное единство» и, так как принцип его не в природах, «единство по Ипостаси».

«Единосущное – тождественно, иносущное же нет… Поэтому, хотя в силу неизреченного единства обе природы – единое, они – единое не природно. Итак, Христос имеет две природы, но, истинно познаваемый в них, – единое только Лицо Сыновства». Однако «мы утверждаем, что само приявшее страдания тело, срастворенное с Божественною Природою, вследствие этого срастворения сделалось тем, чем была приявшая его Природа», т. е. обожилось, хотя и не по сущности. «Вследствие срастворения с беспредельным и безграничным оно не осталось в своих пределах и свойствах», но, подобно опущенной в море капле уксуса, утратило свои естественные качества (т. е. тварную ограниченность) и растворилось в море Божества. Оно стало бессмертным светом, Господом, не переставая, впрочем, быть тварным. Таким образом, «Божество, которое существовало прежде всех веков и во веки пребывает, и не нуждается в рождении, – вдруг, став единым человеком, является вместе с ним при рождении». Из понимания Григорием отношения между временным миром и сверхвременным Богом (стр. 207, сл.), как и по аналогии связи между душой и телом (стр. 217), следует, что здесь нет никакого опространствления или овременения Бога. Нет здесь и унижения Творящего все; напротив – высшее явление Его силы и благости.

Тление и смерть Человека, через него вошедшие в мир, были искуплением его греха. Но для действительности этого искупления необходимо было, чтобы через Человека же смерть умерла. Только таким путем возвращалась к жизни и усовершалась, обожалась человеческая природа. И Христос пришел в мир, чтобы победить смерть: «не по причине рождения последовала Его смерть, но, наоборот, ради смерти принято рождение». «Должно было свершиться возвращение всего естества от смерти. И потому, как бы простирая руки к лежавшему и для сего приникнув к трупу, Христос настолько приблизился к смерти, что коснулся омертвления и собственным телом Своим начинает воскресение естества, Своею силою восстановив человека».

Подобно тому, как все мы по естеству нашему – общники Адама (стр. 216, сл.), стали мы все «общниками Христу по телу и крови». И раз вся человеческая природа «как бы одно живое существо, – воскресение части распростирается на все, по непрерывности и единению естества передаваемое от части целому». Поэтому (Ириней – Мефодий – Афанасий): «как один воскрес, так и десять, как десять – так и триста, как триста – так и тысяча». И смерть побеждена во всем и везде. – Христос посетил «сердце земли», – «дабы сокрушить там великий во зле ум и просветить тьму, дабы смертное поглощено было жизнью, а зло, по истреблении последнего врага – смерти, превратилось в ничто», т. е. разоблачилось: раскрыло сущность или, вернее, бессущность свою. На Кресте спасается мир, ибо Крест четырехчастен и от средины распростирается во все стороны, в этой средине сопряженные. Распятый на нем «все связует и сообразует с Собою, различные природы приводя Собою в единое согласие и устроение» (ср. стр. 214, сл.). «Всяческая тварь к Нему обращает взоры, окрест Него стоит и через Него делается сама с собою связною, ибо Он связует горнее с дольним и то, что по сторонам, друг с другом». Об этом уже говорил апостол Павел, «тайноводствуя народ эфесский». И не следует смущаться, что доныне грех еще не исчез. – «Когда змию нанесут удар в голову, не сразу вместе с головою умирает и хвост; но – хотя голова и мертва – хвост все еще одушевлен собственною своею раздражительностью и не лишен жизненной силы. Так – можно видеть – и пораженный смертельным ударом порок еще тревожит жизнь своими остатками». По таинственному замыслу Божьего домостроительства совершилось Боговоплощение, когда исполнилась мера зла и болезнь достигла предела; и не мгновенно, а постепенно болезнь преодолевается.

8. Совершившееся во Христе восстановление, нововозглавление и обожение человеческой природы в людях через единение с Ним только совершается. И с этим связаны церковные тайнодействия. – «В образе умерщвления греха» и очищающей смерти Христовой и в образе восстановления к новой жизни, но действительно, а не только образно, совершается таинство крещения. – «В огне и воде есть некая очищающая сила. Посему омытые таинственною водою от скверны зла не нуждаются в очищении ином, а не посвященные этим очищением по необходимости огнем очищаемы». В таинстве крещения пресечена «непрерывность зла», а тем создана для исцеляемого в существе человека возможность свободной борьбы со злом при «благом Божьем содействии» и через единство с Иисусом Христом (стр. 222). Единство же это, равно и обезврежение яда смерти противоядием или «лекарством бессмертия», достигается через таинство причащения. – «Тело, преданное на смерть Богом, входя в наше тело, целиком его претворяет и прелагает в себя» и возводит и нас «до Божеского достоинства» (стр. 225, ср. стр. 212, сл., 219).