Слава богу! Наконец-то она могла расслабиться, закрыть глаза, улететь в мир сна, но сразу же чей-то сапог легонько толкнул ее ногу.

Она открыла глаза. Карим склонился над ней, протягивая блюдо с мелко накрошенным мясом.

— Давай поешь.

— Что это? — подозрительно спросила Эстер, хоть и была очень голодна.

— Баранина.

— Она выглядит сырой.

— Так и есть.

Эстер поставила блюдо на пол, а сама встала.

— От усталости у меня пропал аппетит. Мне надо проверить мою лошадку.

— Ты скоро вернешься?

— Да.

Эстер убедилась, что лошадь устроена в стойле и накормлена. Тогда она вернулась в общую комнату караван-сарая. У входа она столкнулась с Петри, который в очередной раз одарил ее своей белозубой улыбкой.

Его молчание и неизменная улыбчивость начали действовать ей на нервы.

Она снова вышла во двор и решила поискать себе место для ночлега на свежем воздухе. Скамья показалась ей вполне удобным ложем.

Эстер почти тотчас же провалилась в сон. И во сне к ней явился Халид и начал рубить ей пальцы, наказывая за воровство, потом заставил ее открыть рот и высунуть язык, приставил к нему кинжал…

Веселая выдалась ночка! Девушка вся извертелась на холодной твердой скамье, а еще до наступления рассвета ее растолкал Карим. Эстер еле пришла в себя. Она окоченела и мучилась от голода и жажды. Поэтому, когда караван-баши подал ей чашу с вареным рисом, она схватила ее с жадностью, отвернулась и горстями запихала себе в рот все до последнего зернышка.

Карим опять предпочел путешествовать в хвосте каравана рядом с Эстер. Они долго ехали в молчании. Эстер сочла это неудобным и ради приличия она поинтересовалась:

— А кто ведет караван за тебя?

— Мой второй сын Деметрий.

— А где Петри?

— Выполняет мое поручение.

В чем заключается особое поручение, данное отцом сыну, Эстер спросить не решилась.

Где-то близко к полудню из одной из крытых повозок, следующих в середине каравана, раздался истошный вопль. Он буквально потряс застывший полуденный воздух.

Карим пришпорил коня и мгновенно умчался туда, где бушевали страсти.

Когда он возвратился, Эстер осторожно спросила:

— Что-то случилось?

— Я по рассеянности своей кое-что забыл на месте ночлега, — поведал он с мрачным видом. — Мы должны вернуться в караван-сарай.

— Что?!

— Ничего не поделаешь.

— Что может быть такого ценного, ради чего ты готов повернуть обратно?

— Ради забытой поклажи или побрякушек я никогда бы не повернул назад! И сейчас мне не хочется это делать, но… — теперь у караван-баши был виноватый вид, — но жена моя настаивает, чтобы мы вернулись за Кристой. Все же она моя единственная дочь.

— Ты забыл в карван-сарае свою распроклятую девчонку? — взвизгнула Эстер в злобе, не позаботившись понизить голос, как делала это раньше, стараясь говорить как мужчина.

Карим развел руками. По его невозмутимому лицу нельзя было догадаться, заметил ли он очередную прореху в ее маскировке.

— Неожиданное случается время от времени, но нам, армянам, выпал самый злосчастный жребий…

— Притягивать к себе все беды, — закончила за него фразу Эстер. За короткое время знакомства ей уже успели осточертеть эти несчастные, хоть и вполне преуспевающие армяне.

— Воистину так! — кивнул Карим Казарьян.

— Пошли Петри за Кристой, — предложила Эстер. — Мы подождем здесь.

— Петри отсутствует.

— Тогда Деметрия!

— Мы возвращаемся в караван-сарай, — твердо заявил Карим, — и там останемся на ночь. Утром мы снова отправимся в путь. Что мы теряем? Всего лишь один день.

— Для меня было несказанным удовольствием повстречаться с вами, — сказала Эстер, трогаясь с места. — Прощайте, я продолжу свой путь.

— В одиночестве? — Карим догнал ее и схватился за поводья черной кобылки. — Прошу тебя, не вздумай этого делать.

— Почему?

— Это очень опасно. Разбойники могут убить тебя, могут ограбить.

— А у меня и нет ничего. — Эстер оттолкнула его цепляющуюся за поводья руку.

— А лошадь?

Эстер призадумалась. Лошадь она как-то упустила из виду.

— А если б ты был женщиной, то твоя участь была бы еще ужасней, — добавил Карим не без лукавства. Эстер ощутила, что ее пробирает озноб.

— В чем же?

— Эти презренные людишки, что прячутся в норах возле больших дорог, знают тысячи жутких способов, как надругаться над женским телом. Сперва они станут…

Эстер хоть и была напугана, но решимости у нее не убавилось.

— Избавь меня от этих ненужных подробностей. Давай попрощаемся, наши дороги разошлись.

— Что ж! Значит, так тому и быть. — Карим улыбнулся. — Каждого человека ведет свой рок.

Он выкрикнул по-армянски какие-то распоряжения, и длинная цепочка повозок, верблюдов и всадников начала разворачиваться в обратную сторону, словно гигантская змея. Вскоре голова змеи поравнялась с хвостом.

Карим задержался еще на минуту возле Эстер.

— Прощай, Малик, Лис Пустыни. Будем надеяться, что аллах оградит тебя от несчастий.

На этом они расстались. Эстер следила за перемещением этой массы людей, животных и повозок, пока караван не вытянулся вновь в линию и не стал удаляться.

Она ощутила себя брошенной и жутко одинокой.

Мир так велик, и нет причин рассчитывать, что Халид пустится в погоню за ней именно по этой дороге.

Переодетая мужчиной, она, как ей казалось, обвела вокруг пальца целую свору армян.

Или она заблуждается? Может, армянин и догадался кое о чем, но, уважая чужую тайну, не обмолвился о своей догадке.

Так или иначе, но мысли об опасности путешествия в одиночку внезапно обрушились на нее грозной лавиной.

— Подождите меня! — вскричала девушка и пустилась догонять караван.

Часа четыре спустя они завидели вдалеке караван-сарай, и Эстер с первого взгляда пришла к выводу, что там происходит что-то неладное. Слишком много всадников заполнили двор.

До вечера было еще далеко, и в такое время путешественники обычно не заезжают в караван-сараи, дорожа светлым временем суток.

Когда караван втягивался через ворота, Эстер старалась замешаться в плотную головную группу всадников. Она надеялась, что многочисленные Казарьяны послужат ей щитом от чьих-либо посторонних глаз. Армян она уже считала своими.