понимали феминистки первой волны, боровшиеся за равноправие, – плохо сочетается с материнством.

В 1979 году был принят акт, запрещающий работодателю дискриминацию сотрудника из-за беременности [256]. В реальности же все выглядит иначе и дискриминация неизбежна – женщина на какое-то время или насовсем всегда поставлена перед выбором.

Почти во всех фильмах, которые мы здесь цитируем, сталкиваются антагонистки: «карьеристки» и «матери». «Когда выходит книга?» – спрашивает у Рейчел подруга (фильм «Частная жизнь»). «В апреле», – отвечает Рейчел. «Здорово! – вздыхает подруга, держащая на руках младенца. – А я ничего не написала после рождения Талли».

«Я пойду учиться и уже пишу работу о Шекспире по заочной программе», – рассказывает бездетная Люси своей подруге, молодой матери Мелинде (фильм «Все возможно, детка!»). «Счастливая, – отвечает Мелинда. – А у меня уже нет мозгов. Просто губка, полная молока».

Фильм режиссера Марианны Яровской «Женщины ГУЛАГа», который она снимала семь лет, попал в шорт-лист «Оскара». «Творческими профессиями часто занимаются обеспеченные люди, которым нужен не заработок, – говорит Яровская, – они обслуживают свое хобби. А те, кому нужно зарабатывать, наоборот, уходят из этих профессий. Если ты не „наследник“ и не „жена“, то, чтобы удержаться, нужно пахать без остановки. Никаких специальных условий для женщины, делающей карьеру в Голливуде, не создано; она приговорена жертвовать другой частью своей жизни. Мои родившие коллеги перестали работать. Одна в юности сделала очень хороший фильм и получила за него студенческий „Эмми“; родила и перестала снимать. Сейчас она смотрит мои фильмы, а ее дети хотят у меня учиться. У тех же, кто остался в кино, почти никогда нет семьи. Карьера с ней несовместима».

Материнство – черточка на знаке равенства между мужской и женской профессиональной реализациями. Женщине, чтобы хоть как-то вывернуться, нужно соблюдать жесточайший тайминг.

«Есть возрастной промежуток, в который женщины стараются успеть завести детей. Отучилась, вышла на работу – и должна родить, уложившись в год или два, потому что потом будет некогда, – говорит поэт Елена Фанайлова. – Образованная женщина должна родить до 25 – это стереотип, с которым мое поколение выходило из вуза».

Социологи (в частности Елена Здравомыслова, занимающаяся социологией заботы) в связи с этим неудобным таймингом говорят о «поколении сэндвич»: когда женщина вынуждена заботиться и о младенце, и о пожилых родителях, то есть оказывается зажатой и сплюснутой заботой со всех сторон. Какая уж тут карьера.

Канадская феминистка Суламифь Файерстоун в книге «Диалектика пола» (1970) заявила, что женщину необходимо освободить от «тирании биологии любыми доступными средствами и распределить роли рождения и воспитания детей по всему обществу в целом – как среди мужчин, так и женщин» [257].

Возможность ЭКО вроде как женщине дала шанс перепланировать тайминг, сделав его удобным: доучиваться и делать карьеру до сорока, а заводить детей – после. Репродуктолог Елена Мартышкина говорит, что средний возраст ее пациентки – 40,8 года.

План, впрочем, учитывая количество неудачных ЭКО после сорока, оказывается довольно уязвимым.

«Чувствую себя обманутой, – говорит Рэйчел Биглер, уставшая от неудачных ЭКО (фильм „Частная жизнь“). – Все это дерьмо, что нам втюхивали в колледже, феминистская идеология. Чушь, что можно сделать карьеру, а потом завести детей. Это не сработало. Надо прислать им счет за наше ЭКО».

«Нельзя винить феминизм за наше двоякое отношение к деторождению, – возражает ее муж Ричард, – раньше ты ведь сама постоянно откладывала беременность, помнишь? Начнем, как только я доделаю пьесу. Как только меня опубликуют. Когда закончу книгу. Не думаю, что Глория Стайнем или Белла Абзуг [258] виноваты в том, что у нас не выходит». «И кто же тогда виноват? – кричит Рэчел. – Видимо, я, раз я так была занята своей тупой книгой?»

Успешным и образованным придется крепко помучиться с репродуктивным вопросом. «Мы, репродуктологи, называем это явление „социальным бесплодием“, – говорит Ботагоз Тулетова, – в эту категорию попадают все те, кто долго учился и делал карьеру».

История Натальи, живущей в Руане, – пример подстраивания материнства к своему образу жизни с помощью ВРТ.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 10

ИМЯ Наталья Борисенко, 48 лет

ПРОФЕССИЯ Социальный работник

СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ Замужем

МЕСТО РОЖДЕНИЯ Запорожье, Украина

МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА Руан, Франция

ГДЕ ДЕЛАЛА ЭКО Франция, Украина

ИСТОРИЯ ЭКО с использованием донорской яйцеклетки

СТАЛА МАТЕРЬЮ В 47 лет

ДЕТИ Виктория и Макс

Наталья Борисенко – преподавательница украинского языка и литературы, закончившая Запорожский национальный университет, не хотела оставаться работать в Украине, где средняя зарплата учительницы – около 3300 гривен (чуть меньше 100 евро). Студенткой Наталья выходит замуж, но молодые быстро понимают, что не подходят друг другу: она прерывает беременность и уходит от мужа. «Во-первых, я хотела окончить университет, – объясняет Наталья. – Во-вторых, не собиралась обременять родителей. Даже не сказала им, что была беременна; они стали бы говорить „Рожай и отдай нам“. Но это не материнство. За ребенка нужно брать ответственность самому, а в 22 неполных года я ни морально, ни материально не была готова».

Со вторым мужем Наталья знакомится в 28 лет – вместе они решают уехать из страны. «В феврале 2000-го мы переехали в деревню Уазель в Нормандии. Получили социальное жилье». Процедура получения документов продлилась почти два года. Во Франции рождается дочь, которую называют Дженнифер. «Решила дать дочке иностранное имя. Украинские родственники, впрочем, все равно зовут ее Женей». Дженнифер не было года, когда ее родители получили французские документы. Началась новая жизнь.

«Я хотела преподавать русский и украинский языки. Однако в государственных школах всего пять или шесть мест, на них отбирают по конкурсу». Наталья решает переквалифицироваться в соцработника: их учат в школе, куда нужно сдать письменный и устный тесты. Попробовала сдать – не получилось. Наталья идет на вечерние подготовительные курсы Руанского Университета. Параллельно встает на биржу труда и находит работу – моет посуду в госпитале: это ее первый рабочий контракт. Через год поступает на факультет Science d’education [259]. «С украинским дипломом взяли на licence, на третий год обучения». «Записывала короткими фразами то, что удавалось понять на лекциях. Француженки удивлялись, как иностранка, плохо знающая язык, умудряется схватывать суть». Скоро она уже пишет сочинения без ошибок. И вскоре сдает письменный экзамен. Это был последний этап на пути к хорошей работе. Тут Наталья понимает, что беременна.

«Я только что сдала экзамены в школу, в которую мечтала попасть. Учиться предстояло три года. Ребенок закрыл бы эту дорогу. Пришлось делать выбор».

Тридцатишестилетняя Наталья приходит к гинекологу с просьбой прервать беременность. Врач спросила: «Значит, вы больше не хотите детей?» «Я ответила: нет, хочу, и они будут. И сделала аборт».

Следующие три года посвящены учебе. Восемьдесят страниц диплома написаны по-французски; в 2011-м Наталья получает диплом, в этом же году находит работу. «Моя профессия называется assistante