считают, что сделали что-то плохое. Врать – это давать козырь в руки тем, кто против ВРТ. Я нормально отношусь к тому, как я родилась, и мои родители тоже. Более того, они этим гордятся».

Семь вопросов ребенку, зачатому с помощью донора

Отвечает Ольга Сырченко, 27 лет

01 Когда и как ваша мама сделала ЭКО с донорской спермой?

Это был 1991 год. Мама долго не могла забеременеть. В поликлинике она подслушала разговор врачей: НИИ им. Кулакова набирал женщин на экспериментальную программу ЭКО. Мама до последнего не знала, как сказать врачам, что ей не от кого рожать. Но врач сказал, что в клинике есть доноры. Предполагаю, что это были врачи из их же центра, которые участвовали в экспериментах.

02 Как мама рассказала вам про донора?

Мне было 11 лет, когда она показала мне передачу про ЭКО по телевизору. Я тогда воодушевилась: «Ого, ничего себе, я ребенок из пробирки, это необычно, это здорово!» Тогда же я поняла, что у мамы не было мужчины и ей помогли врачи, – такое объяснение меня устроило.

03 Как вы жили с этим знанием?

Мама объяснила, что узнать, кем был донор, невозможно. Иногда меня посещали мысли: а вдруг этот преподаватель мой папа? Или: а вдруг вот этот актер мой папа?

Люди с бабушками и дедушками чувствуют за собой какую-то историю: моя была обрывистой, неполноценной. Ты не знаешь какую-то часть себя. Находишь в себе какие-то черты, которых нет у мамы, начинаются вопросы: это моя черта или папина? Внешне я не похожа на маму. Думаешь: «Может, я на папу похожа?» Вопрос нерешаем, поэтому возникает внутренний конфликт.

04 Как вы его решали?

С психологом мы восстанавливали мою идентичность игровой психотерапией. Раскладывали карточки с нарисованными на них людьми. Психотерапевт спрашивала: «Кто из них твой отец?» Так мы выбирали мне отца. Из этих же карточек выбрали тетю, бабушек и дедушек. Потом раскладывали их и разговаривали со всем моим родом. Проигрывание выглядело так: я звоню в дверь квартиры, где живет отец. Сначала играю за себя, а потом за него. Я тогда испытала очень сильные эмоции. А когда дошли до разговора про наши отношения, я даже заплакала.

05 Вы страдали от того, что были ребенком донора?

Нет, мне это не мешало жить. И не было серьезным переживанием. Иногда я видела, что происходит в якобы полных семьях, и думала: «Лучше вообще без отца, чем с таким».

06 Сейчас вы спокойно говорите людям, что вы от донора?

Мужу своему спокойно сказала. В подростковом возрасте это был мой прикольчик, секретик, который я могу рассказать подружке. Если вдруг на работе заходит разговор, я говорю об этом абсолютно спокойно. Это всегда встречает удивление.

07 Вы хотите найти донора?

Хочу. Когда мне исполнилось 22 года, появились ДНК-тесты. Раз в несколько месяцев я смотрю новые совпадения. Мне бы очень хотелось найти братьев и сестер, а на донора хотя бы просто посмотреть.

Глава 9: Социология

«ЭКО стало зеркалом, способом взглянуть на себя по-новому, но что это значит?» – спрашивает американский антрополог Сара Франклин в книге «Биологические родственники. ЭКО, стволовые клетки и будущее родства» [244]. Сквозь темное стекло проступило невидимое прежде: в него заглянули социологи, антропологи, исследовали гендера и феминизма и вот что увидели.

1. Антропология

Переопределение «родства»

Отношения между родственниками изучались с конца XIX века. Социальные науки разделились по объекту исследования. Классическая социология взяла термин «семья», описывая формы родственных отношений в западном мире. А термин «родство» забрали себе социальные антропологи, чтобы обозначать им «других»: пигмеев, папуасов и всех, кто был где-то там за горизонтом.

Американец Дэвид Шнайдер раскритиковал эту методологию как «европоцентристскую». И первым заметил другую важную вещь, что западный концепт родственных отношений «о двух головах», биологической (мать/сын) и социальной (жена/муж), – слишком узкий. Что биологическая родственная связь уже не считается главной и неотменимой, а социальная не исчерпывается гетеросексуальным браком.

Из этой мысли выросли феминистские труды 1990-х о том, кого можно считать родственниками: потомственный антрополог англичанка Джанет Карстен распространила «родство» на западное общество и предложила поискать «других» у себя. «Другие» сразу нашлись: ими были все, кто заводил детей нетрадиционными способами.

«Одно из наиболее активно развивающихся в социальных науках направлений исследования родства в рамках своего общества – это изучение родства в контексте новых репродуктивных технологий и однополых отношений», – пишет петербургский социолог Ирина Крецер [245], ссылаясь на труды Кэт Вестон, статьи Сары Франклин и Сьюзан Маккинон.

В парадигме родства были пересмотрены понятия «отец» и «мать» как норма, а также противопоставление естественного искусственному. Прежде родство ребенка с матерью и отцом или брата с сестрой виделось чем-то данным природой. Но выяснилось, что оно может быть сконструировано – например, когда яйцеклетку дает одна, носит другая, а матерью становится третья. Или когда двое детей, зачатых от одного донора, генетические брат с сестрой, растут в разных семьях и родственниками не являются.

Ирония, по мнению британского антрополога Мэрилин Стразерн, заключается в том, что именно искусственное оплодотворение, придуманное для того, чтобы помочь естеству, природе, выявило искусственность наших обо всем этом представлений.

На обломках патриархального самовластья тут же стали возникать новые модели и формы родства.

Одной из них стала co-parenting (буквально – «сородительство») – когда люди находят друг друга на специальных сайтах и договариваются о зачатии, рождении и воспитании детей. Сайты для поиска «сородича» (забавно, что термин в русском языке так и не возник, поэтому архаизм здесь пришелся весьма кстати) появились еще в нулевых. Примеры: cоparents.com, pollentree.com, familybydesign.com и Nodamily.

Американка Рэйчел Хоуп – мать четверых. Двоих она усыновила, еще двоих родила от «партнеров по родительству» [246]. Она радуется, что дети не будут травмированы ее разводами. В этом плане партнерство родителей, не состоящих в отношениях, безопаснее брака. Хоуп даже написала книгу «Семья по выбору: Совместное платоническое воспитание детей» («Family By Choice: Platonic Partnered Parenting»), в которой предложила пошаговую инструкцию по поиску подходящего «сородича».

Подобные тандемы нередко складываются из гей-пар. Сайт Bird in Flight рассказывает о «расширенной» семье из голландской деревни Гитхорн, где ребенка воспитывают четверо, две мамы и два отца [247]. Биологически это ребенок Габриэллы и Стивена, но Габриэлла живет с Марианной, а Стивен с Фрэнком. Маленький Квинтен растет счастливым, вокруг любовь, дружба и в два раза больше заботы, чем у других детей.

В России сайта для встреч потенциальных родителей до сих пор не существует.

А вот личный опыт Яны и Карена, моих друзей.

СВИДЕТЕЛЬСТВО № 9

ИМЯ Яна Мандрыкина

ПРОФЕССИЯ Юрист, риелтор

СЕМЬЯ В