– Вив! Я иду к Марку в гости. На обед.

Она снова затаила дыхание, и на этот раз не притворялась.

– Марк – это тот самый Марк, отец!

– Нет, Вив. Марк – это мужчина, от которого я забеременела, – отец – слишком лично. – Я не воспринимала его как отца, и уж точно не хотела, чтобы Вив думала о нем, как об отце; вовсе необязательно причинять Вив больше боли, чем необходимо.

– Это я и имела в виду, – она несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться, но по ее голосу было ясно, что она обрадована.

Я слышала в ее голосе надежду, предвкушение.

– Значит, он умеет готовить? – подразумевается: он будет хорошим мужем?

– Понятия не имею, – ответила я. – Но думаю, он будет угощать меня не бутербродами и чипсами.

– Подумаешь, чипсы и бутерброды, – быстро проговорила Вив. – Если мужчина умеет готовить, это бонус, а не необходимость.

– Мужчина вообще – не необходимость, и точка, – твердо отрезала я. – Он просто пытается пробиться ко мне, чтобы я оставила ребенка.

– А это возможно?

– Вив! Сколько тебе говорить? Я еще не надумала.

Мы прощаемся, и несколько минут я смотрю в пространство, потому что две недели назад я уже приняла решение. Две недели назад я собиралась сделать аборт и продолжать жить так, будто ничего не произошло. А теперь я не знаю.

Когда в мою голову прокрались сомнения? Как мне вообще пришло в голову, что может быть альтернатива? Почему я так и не назначила встречу с доктором в женской клинике?

О чем я только думаю?

Воскресенье – один из тех удивительно холодных, морозных дней, когда солнце ярко светит посреди ледяного голубого неба и когда выглядываешь в окно, чувствуешь, что весна уже близко, и не понимаешь, почему зиму считают депрессивным временем года.

Стелла все время справляется, как я себя чувствую. Мы со Стеллой стали пугающе близки за пугающе короткий промежуток времени.

Она приходила вчера вечером. Заглянула после похода по магазинам в Вест-Энде, просто проверить, все ли у меня в порядке. Принесла с собой половину супермаркета «Маркс и Спенсер» и в конце концов осталась почти на весь вечер.

Мы ели чипсы с соусом и рассказывали истории. Делились секретами. Хохотали за тарелкой мороженого и сплетничали, уминая бананово-карамельный пирог.

– Мне так этого не хватает, – задумчиво произнесла Стелла.

Мы провели пальцами по тарелке, соскребая последние капельки банана и ириски.

– Чего? Сидеть дома в воскресенье вечером, обжираться, как бегемот, и чувствовать себя, как кит, выброшенный на берег?

– Да, и этого тоже, – мы расхохотались. – Но я имею в виду женскую дружбу, как у нас с тобой. Мне не хватает непосредственности общения с подругой. Чтобы можно было прийти в гости, как сейчас, и не волноваться о том, как выглядишь и о чем разговариваешь. Я не хочу сказать, что ты моя лучшая подруга…

– Осторожно, – предупредила я с улыбкой, потому что чувствовала то же самое. – Не влюбись в меня.

– Но теперь ты точно не станешь моей лучшей подругой. Я уже влюблена, – фыркнула она. – Но тяжело жить без лучшей подруги. Понимаешь, о чем я?

– Моей лучшей подругой всегда была мама.

– Господи, ты серьезно? Я свою мать терпеть не могу. Мы не можем находиться в одной комнате.

– У меня потрясающая мама. И она действительно моя лучшая подруга. И наверное, единственный настоящий друг женского пола. Я имею в виду близкий друг, конечно, у меня есть подруги, – поспешно добавила я, зная, что говорю неправду, – но мне некому довериться, по крайней мере здесь, в Лондоне. До сегодняшнего вечера я и не понимала, как мне этого не хватает.

– Хорошо быть женщиной, – засмеялась Стелла, поднимая бокал. – За женскую солидарность.

– За женскую солидарность. И дружбу.

Я засыпала с улыбкой на лице, ощущая тепло и благодать, чувствуя, что, может, беременность – и не самое худшее в жизни, что могло произойти. Чувствуя, что, в конце концов, моя жизнь не так уж ужасна.

И вот сегодня светит солнце, и мне здорово. Я предвкушаю, что день будет интересным, хоть и не уверена, хорошая ли это мысль – провести его с Марком. Что, если окажется, что у нас нет ничего общего? Что, если нам не о чем будет поговорить?

Ну и что! Я одергиваю сама себя. Я же не проверяю его на предмет пригодности на роль супруга. Я просто пытаюсь узнать его поближе, прежде чем он и я примем самое важное решение в моей жизни.

Вот и все.

– Ты не заблудилась?

Марк открыл дверь, и я расхохоталась, потому что на нем был фартук! Можете представить, на нем действительно был фартук! Но он отказался его снять, и мне понравилось, что он даже не стесняется такого идиотского предмета, как фартук, пусть и мужского, в темно-синюю и черную полоску.

– У тебя чудесный дом, – сказала я, делая вид, что не поражена его размерами.

Но это был один из самых огромных домов, в котором я только была в жизни. Так что я притворилась, будто меня не впечатлила громадная квадратная прихожая и ступени в светлую, просторную кухню. Притворилась, будто мой дом не очень-то отличается от этого. Только он меньше. На много, намного меньше.

– Хочешь пить? – спросил он, наливая в стакан что-то, подозрительно напоминающее морковный сок.

– Это выглядит отвратительно. Думаю, обойдусь без питья, – я робко понюхала содержимое.

– Это не отвратительно. Это вкусно. И подходит по цвету к твоим волосам. Домашний витаминный коктейль из манго и банана. Вкусно и питательно. Попробуй.

Я попробовала. Коктейль действительно оказался вкусным. (И питательным.)

– М-м-м. Какой приятный запах, – я взглянула на разные кастрюльки на плите и поняла, что аромат явно исходит из духовки. – Кто бы мог подумать, что юрист Лондонского Дневного Телевидения – прекрасный повар.

– Единственное, что доставляет мне больше удовольствия, чем удачный судебный процесс, – корпеть над горячей духовкой. Вот, садись, – он отодвинул стол от кухонного стола, и я села, поблагодарив его за заботу.

– Видишь, какие у меня хорошие манеры? – он взял у меня пальто и пошел повесить его в прихожую.

– Неплохие для юриста, – улыбнулась я, и он предложил мне закуски.

– Что? А где же орешки? – я не смогла удержаться.

Я заглядывала в книжки, которые он мне купил, и знала, что у женщин, которых во время беременности тянет на орехи, часто рождаются дети с тяжелой аллергией на арахис. И я знала, что он тоже это знает.

– Хм-м, боюсь, орехов у меня нет. Ты же не объедаешься орехами? – у Марка был такой обеспокоенный вид, что я начала смеяться.