Люда не заставила себя долго ждать, и уже через двадцать минут я, ничего не скрывая, рассказывала ей свою историю нашего знакомства с Марко, о его болезни. Разумеется, я умолчала о том факте, что познакомилась с ним в борделе у Арины, а просто сказала, что познакомились на выставке итальянской мебели в моём городе. Люда внимательно слушала, пристально глядя на меня своими большими глазами. На этот раз её волосы были распущены и пышными локонами ниспадали на плечи. На девушке был надет сарафан, джинсовый топ которого состоял из лифа, красиво выделяющего её высокую грудь четвёртого размера, не меньше.

— Да, Светка, влипла ты, однако. Не повезло тебе, — сочувствующе покачала она головой.

— Я не знаю, как мне быть. Обратиться в полицию, написать заявление о пропаже Марко? А если он вдруг и в самом деле покончит жизнь самоубийством? Он же находится в самой настоящей депрессии, — слёзы снова покатились по моим щекам.

— Я считаю, что в полицию тебе сейчас лучше не соваться, — отсоветовала Люда.

— Это ещё почему? Они же полицейские как-никак. Вот и займутся его поисками.

— А если его не найдут, ты знаешь, что тебе потом светит?

— Что? — вытаращила я глаза. — Это же не я его выгнала из дома. Вот и записка, написанная его же почерком, кстати. Это разве не веское доказательство?

— Всё дело в том, что у тебя как у матери-иностранки социальные службы могут отобрать Алессию и отдать её на воспитание в другую семью или же родственникам её биологического отца. Усекла? — Люда прищурила глаз и подняла вверх указательный палец.

— Это как в другую семью? На каком основании? Я же не больна СПИДом. У меня справки и подтверждения врачей имеются, я же регулярно проверяюсь.

Я машинально вытащила из секретера все свои медицинские заключения и протянула их Люде. Краем глаза она бегло окинула листы с титрами анализов и продолжила:

— Света, дело не в анализах. А в том, что ты безработная и числишься по документам на иждивении гражданского супруга. Ведь последний твой вид на жительство выдан не по рабочей визе, а в связи с рождением дочери. Понимаешь, о чём я говорю? Кормильца больше нет, ты одинокая мать, к тому же безработная. Квартира ваша тоже снята на его имя? Или я ошибаюсь?

— Именно так: мне выдали повторный вид на жительство, в этот раз на пять лет, на основании рождения дочери от отца-итальянца, — вздохнула я. — Так что же мне делать?

Паника снова сковала мой разум, и к горлу подступил ком.

— На данный момент ты должна залечь на дно и никому не рассказывать об исчезновении Марко. Если кто-нибудь спросит, где он делся, скажи, что уехал в командировку по работе. Он тем более мотается у тебя, сама говорила.

— Мотался, — поправила я.

— Какая разница. Так вот, можешь разве что сообщить его родителям. Или его первой жене.

— Я всего лишь один раз видела его мать после рождения Алессии, она к нам приезжала из Фоджии, где проживает много лет. Но больше мы с ней не виделись. У меня нет её координат, к сожалению. А с его бывшей семьёй я и подавно не знакома.

— Послушай, а он тебе, ты говоришь, оставил кредитку?

— Да. Вот она, — я взяла карточку и протянула её Люде. — Но я совершенно не умею ею пользоваться. Марко мне всегда оставлял наличные на расходы. Он там написал в прощальном письме какие-то цифры, но я дилетант в банкоматных системах.

— Ничего там сложного нет. Я тебя научу. А давай сделаем так: прямо сейчас смотаемся в ближайший банкомат и узнаем, сколько там денег на счету вообще?

— А Алессия? Она заснула. Я же не оставлю её одну дома.

— А люлька для машины у тебя есть? Поставим её в мой автомобиль и поедем. У меня машина просторная. Давай, собирайся. Не будем терять времени.

— Хорошо, — согласилась я и пошла в комнату одеваться.

Вскоре Люда возле местного банка умело вставила карточку в специальную ячейку банкомата и набрала код из цифр, оставленных Марко.

— Нехило, — присвистнула она, — пятьдесят миллионов лир с копейками! Жить можно!

— А это сколько в долларах?

— Где-то тридцать тысяч долларов. Щедрый подарок оставил тебе Марко, следует заметить. Уж на пару лет тебе точно хватит жить припеваючи.

— А потом?

— Суп с котом! Война план покажет. На работу пойдёшь. А ещё пойди и сдай на права. Тебе необходимо научиться водить машину. У тебя ребёнок маленький, то к врачу отвезти, то ещё куда. А она у тебя ведь расти будет. Надеяться тебе не на кого. Ты, по сути, осталась одна. Я, разумеется, как подруга тебе всегда, чем смогу, помогу. Но рассчитывать ты должна на себя. Это факт, — с видом знатока отпарировала Люда.

— Это понятно. Но я боюсь водить машину и вообще не представляю себя за рулём.

— Это у тебя пройдёт. Всё преодолеешь, по себе знаю. Я тоже панически боялась руля, а сейчас не представляю себя без машины. Ты не откладывай это дело в дальний ящик и прям завтра ступай в автошколу и записывайся на курсы вождения. У тебя всего лишь час в день будет уходить, не больше.

— А дочку на кого? Она же совсем крошка ещё.

— Няню найми на время твоего отсутствия. За один час с Алессией ничего не случится, поверь. А покормить её можно и смесью, не только грудью.

— Сто процентов. Тем более у меня на нервной почве молоко пропало, и неизвестно, когда появится теперь, — подметила я и глубоко вздохнула. — Я подумаю насчёт автошколы. Боже, ну и дела! Вот влипла! Была бы моя воля, прямо сейчас взяла бы билет на первый же самолёт на Киев и улетела бы. И не хочу я ни денег, ничего! Но дочь, знаю, без разрешения отца не выпустят из страны, она же итальянка и на его фамилии. А без неё я никуда. Она вся моя жизнь. И, судя по всему, у неё, кроме меня, никого-то и нет на этом свете и не будет.

Я снова расплакалась. Люда обняла меня и погладила по голове:

— Всё будет хорошо. Жизнь порой даёт нам испытания, нужно уметь выстоять. И у тебя всё получится. Ты справишься, а я тебя всегда и во всём поддержу.

— Спасибо, Людочка. Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

Люда остановила машину возле моего дома.

— Спасибо тебе большое, Людочка. Ты моя спасительница. Я же здесь, в Италии, совершенно одна. Даже не знаю, что бы я без тебя делала?

— Пустяки. Я всегда рада помочь, чем могу. А у тебя на самом деле непростая ситуация, что уж говорить. Ну, слава богу, хоть не на улице осталась, да и с деньгами. А могло быть и хуже.

— Да, это уж точно, — кивнула я, соглашаясь, — и куда он мог пойти, супруг мой гражданский? К кому? Ладно, подождём. Может, через день-другой и вернётся. Будем надеяться. Жалко мне его, Люда. Он же такой хороший человек. А любил меня как? Да, наверное, и сейчас любит. Что на него нашло? Я же его не выгоняла, никогда не придиралась к нему. Конечно, порой было просто невыносимо видеть его потухшим в полном смысле слова, но я всегда старалась его и приласкать, и поцеловать, и добрым словом утешить. А он, как отрешенный, всё своё толдонил: «Я изгой, я изгой».