– Я прослежу, чтобы вход был закрыт, командир, – торопливо ответил эльф.

– Как вам угодно. Выбор в ваших руках. Мне нужны носилки и несколько солдат. Этот ублюдок слишком тяжел, и я не смогу утащить его далеко.

– Позвольте, я помогу вам, командир.

– Бросьте его на пол. Тогда вы сможете закрыть вход…

Голоса эльфов удалились. Лимбек не мог больше ждать. Он пополз вверх по лестнице, пригибая голову, пока не смог выглянуть наружу. Двое эльфов возились у основания статуи с полумертвым Эпло, повернувшись к выходу спиной. Остальные эльфы, стоявшие на страже, с любопытством рассматривали раненого человека – одного из прославленных мистериархов.

Сейчас или никогда.

Попрочнее закрепив на носу очки, Лимбек выполз из отверстия и сделал отчаянный, безумный рывок к дырке в полу, которая вела в катакомбы гегов.

Эта часть Хвабрики была едва освещена. Эльфийские часовые, опасавшиеся странной запретной статуи, стояли поодаль от нее. Лимбек добрался до безопасного места, никем не замеченный.

В своем паническом бегстве он чуть не нырнул в дыру головой вперед. В последний момент он умудрился взять себя в руки, бросился на пол, ухватился за верхнюю перекладину лестницы и, неуклюже кувыркнувшись, провалился внутрь. Мгновение гном висел, неловко цепляясь за верхнюю перекладину и бешено размахивая босыми ногами в поисках опоры. Лететь пришлось бы долго.

Лимбек нащупал ногами перекладину и более-менее устойчиво встал на нее. С трудом разжав взмокшие ладони, он повернулся и благодарно прижался к лестнице. Он затаил дыхание, прислушиваясь, нет ли погони.

– Ты ничего не слышал? – спросил один эльф другого.

Лимбек прямо-таки примерз к лестнице.

– Чушь! – решительно ответил лейтенант. – Это все проклятая дыра! Это из-за нее нам всякое слышится. Капитан Санг-дракс прав. Чем скорее мы ее закроем, тем лучше.

Он услышал скрежет – статуя поворачивалась на постаменте. Лимбек спустился по лестнице и с мрачным видом и холодной яростью в сердце направился к своей штаб-квартире, чтобы пустить в ход свой План.

Его нитка, что вела к роботу, сам робот, непривычный союз людей, эльфов, гномов – сейчас все это не имело значения.

И, может, никогда не будет иметь значения.

Он хотел вернуть Джарре… или… или.

Подойдя к Храму Альбедо[28], вишам[29] вздохнула с огромным облегчением. Это было не из-за красоты здания, хотя Храм по праву считался прекраснейшим строением эльфов Ариануса. Не был это и благоговейный трепет, что охватывал всех эльфов вблизи места, где покоились души членов королевского рода. Вишам была слишком испугана, чтобы любоваться красотой, слишком раздавлена и измучена, чтобы испытывать благоговение. Она радовалась, что наконец-то достигла убежища.

Вишам торопливо поднялась по коралитовым ступеням, сжимая в руках маленькую шкатулку из лазурита и халцедона. Золотые бордюры лестницы сверкали на солнце, словно освещая ей путь. Она обошла восьмиугольное здание и подошла к центральной двери. И все время она оглядывалась через плечо – эта привычка выработалась у нее за эти три полных ужаса дня.

Вишам понимала, что даже Незримые не могут преследовать ее здесь, в этом священном месте. Но страх лишал ее способности рассуждать здраво. Страх иссушал ее, как лихорадочный бред, – она видела то, чего не было, и слышала то, что не было сказано. Она бледнела и дрожала, пугаясь собственной тени. Добравшись до двери, она начала колотить в нее судорожно сжатым кулаком вместо того, чтобы тихонько и почтительно постучать, как положено.

Привратник, чей необычайно высокий рост и почти аскетическая худоба выдавали в нем одного из эльфов Кенкари, подскочил от резкого звука. Торопливо подойдя к двери, он посмотрел сквозь хрустальное окошечко и нахмурился. Кенкари привыкли, что вишамы – или гейры, как их менее официально, но более точно называли[30], – приходили сюда в различной стадии скорби. Стадии были следующими – от смиренной тихой скорби стариков, что с самой юности жили только своим служением, от переносимого со стиснутыми зубами горя воина-вишама, который видел, как его служение прервала вечно бушующая на Арианусе война, до мучительного горя вишама, потерявшего ребенка. Скорбь большинства вишамов была приятна, даже похвальна. Но в последнее время Привратник стал замечать в них наряду со скорбью и другое чувство, чувство неприемлемое, а именно – страх.

Он увидел признаки страха на лице и этой гейры, такие же, как и на лицах слишком многих других вишамов. То, как она торопливо барабанила в дверь, безумно оглядываясь через плечо, бледное лицо с серыми отметинами бессонной ночи – все говорило о страхе. Привратник медленно и торжественно отворил дверь и с суровым видом предстал перед гейрой, вынуждая ее совершить ритуал, прежде чем дозволить войти. Кенкари знал по своему опыту, что привычные ритуальные слова, сколь бы нудными они сейчас ни казались, приносят успокоение скорбящим и испуганным.

– Пожалуйста, впусти меня! – задыхаясь, сказала женщина, когда хрустальная дверь беззвучно распахнулась перед ней.

Привратник преграждал ей дорогу своим хрупким телом. Он высоко воздел руки. Складки его одеяния, вышитого переливчатым красным, оранжевым и желтым шелком, окаймленным бархатно-черным, были подобны крыльям бабочки. Казалось, что эльф и на самом деле превратился в бабочку, – его тело словно стало телом священного для эльфов насекомого, по бокам как бы раскинулись крылья.

Зрелище это ошеломляло и одновременно успокаивало. Гейра сразу же вспомнила о своем служении, к ней вернулась выучка. На бледных щеках снова появился румянец, и она вспомнила, как нужно должным образом представляться, а через несколько мгновений она перестала дрожать.

Она назвала свое имя, имя своего клана[31] и имя своего подопечного. Последнее имя она произнесла дрогнувшим голосом. Ей пришлось повторить его, чтобы Привратник понял, о ком идет речь. Он быстро порылся в закоулках своей памяти, отыскал нужное имя среди сотен других и убедился, что душа юной принцессы действительно по праву принадлежит храму. (Трудно поверить, но в этот упадочный век многие эльфы низкой крови пытались подсунуть храму своих плебейских предков. Привратник, благодаря своей глубокой осведомленности в генеалогии королевского рода, прекрасно знал королевское родословное древо и все его многочисленные ответвления, включая законных и прочих отпрысков, благодаря чему отслеживал самозванцев, брал их под стражу и предавал в руки Незримых.)