Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Земцев терпеливо ждал. Он был уверен, что Логунов не стал бы отрывать его от дел из-за такого пустяка, к тому же не имеющего существенного значения для дознания.
— И уж самое интересное, — продолжал Борис, сделав внушительную паузу, — что хозяин шхуны, владелец компании «Нэмуро кандзумэ кабусики кайся» Ямомото Тосими, и масленщик «Дзуйсё-мару» Вакамацу Ёити — одно и то же лицо.
— Как?! — вырвалось у Земцева.
Борис был явно доволен эффектом.
— Очень просто. Под чужой фамилией, по чужим документам. Представляешь, он работает на самого себя и сам же выплачивает себе зарплату, причем наверняка обсчитывает! — Лицо Бориса скорчилось в гримасе, он изо всех сил боролся со смехом, а отдышавшись, спросил: — Дима, почему ты не смеешься? Это же современный японский юмор. Прямо на шестнадцатую страницу «Литературки». Ей-богу, у меня чуть шов не разошелся…
Земцев молчал. Его не столько поразило то обстоятельство, что хозяин работал у себя на шхуне простым масленщиком — нечто подобное уже было описано Середкиным, да и ему раза два за четыре года попадались хозяева, правда, те были шкиперами, — он думал сейчас о том, что сам факт присутствия хозяина на задержанной шхуне придавал настоящему делу совершенно иную окраску. Ему вдруг стало понятно то упорство, с которым команда отказывалась от показаний. Эти люди боялись скомпрометировать себя в глазах Ямомото и, стало быть, потерять перспективу работать у него когда-нибудь. Они не могли не думать о своем будущем. И их, конечно, можно понять — почти у каждого семья, дети. Так что еще не известно, поможет ли это дознанию или, наоборот, встанет непреодолимым препятствием на его пути. Все это быстро прокрутилось в голове Земцева, пока Логунов развивал свою мысль о современном японском юморе.
— И еще, — Борис решил сегодня удивлять друга до конца, — этот скромный влюбленный юноша вел такую бухгалтерию, что только подставь координаты — и получится ясная картина промысла, начиная с мая. Можно сказать, второй промысловый журнал…
Земцев перелистал дневник. Среди записей, стихов и набросков он заметил колонки цифр. Цифры повторялись в определенной периодичности. Он прикинул: один промысловый рейс «Дзуйсё-мару» составлял три дня. Именно с такой цикличностью и повторялись цифровые записи. 7 июля, например, они взяли четырьмя порядками камчатского краба — 390 штук, волосатика — 2140, королевского — 90. Итого: приблизительно 1 тонна 100 килограммов. И так далее. И так был учтен каждый удачный промысловый рейс. Действительно, настоящий промысловый журнал, только не хватает координат.
— Да, это уже кое-что, — рассуждал Земцев. — Улики, правда, даже не косвенные, но зацепка есть.
— Одного только не пойму, — сказал раздумчиво Борис. — Зачем ему это надо?
— Что? — не понял Земцев.
— Среди любовных излияний вдруг эта бухгалтерия.
— Боря, это так просто: парень привыкает быть хозяином. Ты же сам сказал, что у него не без взаимности.
Они помолчали, думая каждый о своем.
— Ну как твой сендо? Ту же песню поет, мотив еще не сменил?
— Ничего, немного сбил с него спесь. На первый случай предложил задачку на два действия: насчет его трех судимостей и возраста матери, — сынок долго путал. Пришлось напомнить.
— «Четыре С» в действии, — улыбнулся Борис.
— Теперь подкину задачку на четыре действия, — Земцев похлопал по дневнику, — потом пойдут дроби…
— Узнаю почерк. Но все это пока чистая математика. А психология как?
— Пока приглядываюсь, — уклончиво ответил Земцев и поднялся. — Ну, я двину, Боря. Время!
— Я понимаю.
— Здорово ты мне помог, честно, ты уж прости…
— Слушай, Земцев… — сказал Логунов с укоризной.
— Ухожу, ухожу…
Весь обратный путь Земцев думал о Ямомото Тосими. Ну и фрукт этот хозяин «Дзуйсё-мару»! Имея две личные шхуны и трехчетвертную долю в компании, плавать простым масленщиком, помощником моториста, копаться в грязи и шуме! Что его толкнуло на это? Какие причины? Неужели жалкие гроши масленщика, заработанные у себя же самого? Вряд ли. Насколько известно Земцеву, другие из его касты предпочитают в море не выходить, спокойно, не рискуя, дожидаются себе на берегу, передоверив этот самый риск и тяжкий пот рыбака сендо и команде. Этот же рискует сам. Что им движет? Жадность, алчность? Боязнь, что проплывает мимо его прожорливого рта какой-нибудь жалкий кусок улова? Может, такой и отдаст свою дочь за простого рыбака, за того же Мияко Хираси, но сделает это по расчету, чтобы со временем превратить парня в послушного шкипера и, имея своего человека, уже не рисковать самому, пусть рискует он, водит шхуны в советские воды, берет незаконный улов. Правда, одну из них — «Дзуйсё-мару» никто уже никуда не поведет. Будет она гнить здесь или в соседней бухте Горобец, конфискованная как орудие преступления. Конечно, если он, Земцев, сумеет раскрыть сговор между командой и хозяином. Нет, таким, как Ямомото Тосими, ничего не докажешь. Взывать к их совести бесполезно. Они будут молчать.
И все же Земцев был доволен. В его жестком лимите времени образовался маленький резерв. Он не будет напрасно тратить время на этих троих: сендо, хозяина и влюбленного матроса. Они все равно ничего не скажут, на то у каждого свои причины: у хозяина — чтобы не лишиться шхуны; у сендо — чтобы не сесть на скамью подсудимых; у матроса Хираси — чтобы не потерять свою Ёсико. Да и перед Борисом совесть у него чиста: все-таки не напрасно заставил больного человека корпеть над каракулями.
6
ВАКАМАЦУ ЁИТИ. 1930 года рождения.
Нэмуро, ул. Котохира, 8, беспартийный, образование 9 классов, холост, масленщик.
«После школы я в течение 5 лет работал грузчиком. Затем решил стать рыбаком и с тех пор работаю на море. Самостоятельно изучил двигатель и стал масленщиком и надеюсь стать мотористом. У меня есть брат Коити, тоже рыбак, и сестра…
Ловили мы в шести часах хода от Нэмуро. На каком расстоянии от советского берега, я не знаю, так как все время находился в машине. В скольких милях от берега проходит граница СССР, я не знаю. Это дело шкипера».
«Вы ранее задерживались в советских водах?»
«Нет».
Ямомото Тосими запирался долго.
Легенду свою он заучил неплохо.
Земцев перерыл все свои записи, в том числе и папку «Четыре С», но фамилии масленщика Вакамацу Ёити, под которой скрывался